ничего не понимал. Лишь чуял безошибочно собачьим своим сердцем, что Маленькой Хозяйке теперь почему-то стало не до него. Вот и пытался вести себя так, чтобы не мешать, сделать всё, чтоб Его Хозяин (а для Рича ведь была им как раз дочь), остался доволен… Рич просто видел, что Хозяйке не хочется возиться с ним; и просто старался, по мере сил, не вызвать к себе неприязни.
Но никогда, ни разу он не почувствовал в отношении себя никакой несправедливости; не усомнился в собачьем своём долге ни, тем паче, в мудрости Хозяев. Даже сомнения о собственной нужности им, Хозяевам, были ему неведомы. Ведь его КОРМИЛИ! О нём как-то заботились… с каждым годом всё меньше и меньше – но что ж поделать! Значит, были дела и поважнее. Он даже испытывал порою нешуточные угрызения совести… Дело в том, что невозможность размять мышцы, побегать, не всегда достаточное питание, отсутствие даже простого внимания к нему (не говоря уже о ласке) со стороны Маленькой Хозяйки – Его Хозяина, – всё это начало уже подтачивать здоровье. Рич утратил большую часть своей жизнерадостности; по временам его охватывала странная апатия… В такие моменты он, слыша, как открывается калитка, и зная точно (по шагам, по запаху), что это вернулся с работы большой Хозяин, не гавкал – а был ведь обязан! Обязан был показать, что не дремлет, честно сторожит… что? Но такой вопрос был чужд ему, а вот угрызения – были. Несколько раз в такие моменты большой Хозяин подходил к его «вольеру», что-то коротко говорил, а пару раз даже, протянув над сеткой руку, почёсывал Рича за ухом… Тогда бывало уж совсем нестерпимо стыдно; но поделать ничего со всё учащавшимися мутными волнами странного, болезненного безразличия ко всему Рич тоже не мог.
Последняя зима в жизни Рича выдалась на редкость тяжёлая. Всему виной была погода: непрерывные противные дожди, нескончаемые, серые, безнадёжные. Он совсем не гулял; Люди, озлобленные мерзкой погодой, спешили мимо, в тёплый дом, не обращая на него уж вовсе никакого внимания… Даже Джек лаял теперь реже, когда Рича выпускали по делам во двор – а то и вовсе не лаял, забившись в свою будку.
Спать было сыро… А частенько, к тому же, ударял по ночам несильный морозец, и влажная подстилка тогда смерзалась. Стоило больших трудов умоститься и пролежать достаточное время так, чтобы хоть немного согреть её – но и тогда она оставалась отвратительно сырой. Кормить не забывали, но пропала куда-то привычная, естественная радость от еды. Апатия всё нарастала…
4. Смерть
И однажды, когда зима была уж на исходе, Рич заболел.
Сначала на это никто даже не обратил внимания: ну, лежит себе и лежит… Потом, на второй уже день, болезнь Рича заметили. «Странно: с чего бы это? Сказать, чтоб с едой что – так нет, они же с Джеком одно и то же едят… Может, простыл? Вон, погода какая гадостная… Простыл? С его-то шерстью? Не смеши. Слушай, па, а им же, вроде, прививки какие-то делают? Может, это чумка? Ну, если бы это чумка была, то и Джек заболел бы – во-первых; а во-вторых, вон, Джеку ж тоже