ни в какие ворота.
Егор Иваныч ответил осторожно.
Не нажить бы вам… тебе, Миша, неприятностей, – сказал, задумчиво похрумкивая огурчиком. – С одной стороны, ходят тут у нас разные слухи о докладе Хрущёва на съезде. Разоблачение культа личности и всё такое. С другой стороны, время-то больно нервное. Мутное, как туман. Я бы на вашем месте погодил. Вот оперитесь – тогда…
Он налил себе и плеснул нам.
– Да, туман. Можно и заблудиться, и шею сломать в колдобине. Вы бы что-нибудь такое… безобидное выбрали. Тот, нынешний Репин, что жил у меня, собирался, говоришь, изобразить другого художника, Денисова-Уральского. Вот и вы… Бережёного бог бережёт. Я вот торчу на этой каменюке, наблюдаю погоду и шлю сводки в Молотов и Свердловск. В ус не дую, ребята. Работа тихая, хотя и ответственная. А с картинами этими ничего не поймёшь: сегодня, к примеру, Сталин в чести, а завтра уже и Ленина обесчестят. Вашему брату, чтоб впросак не попасть, надо держать нос по ветру.
– При нашей жизни не обесчестят, – сказал Петька, – а эти, – он кивнул на Егора, – эти подрастут и додумаются. Да и нам, Мишка, пора думать о теме для диплома.
За окном перестала шуршать капель. Даже солнышко заглянуло в окно.
– Тебе, Петроний, я тему могу хоть сейчас предложить: пейзажик здешний с исторической революционной подоплёкой. Спустись разок хотя бы к роднику. Там на скале сохранилась старая надпись. Часть камня, правда, обвалилась, но и того, что осталось, достаточно для дипломного эскиза.
Я достал с лежанки альбом и прочёл переписанные строчки:
– «Эвген – Полтава. Интернацион. группа политссыльн. Пролетар. всех стран, соединяйтесь!!! Алиш – Шушин. Мита – Тифлис. Миша – Кинешма. Аршик – Баку». Всё! Коли в этих местах людей гноили при всех правителях, выбери самое безобидное.
– Миша, – Зоя Петровна, молча слушавшая наш разговор, тоже вмешалась в него, – а что вы имеете против товарища Сталина? Мой-то Егор верно сказал про туман. Трудно ли сбиться с дороги? А что мы знаем? С кем выиграли войну, с кем всего понастроили? Да, в наших краях полно «указников». Враги народа, не враги народа, – кто их разберет!
Спорить не хотелось. Даже не спорить, просто говорить об этом, но водка развязала язык.
– Я до Кишинёва учился, наверное, в том же училище, что и здешний… Репин. Однажды в журнале «Огонёк» тиснули заметку о нашем училище. О том, что в просторных светлых залах учатся и постигают… ну и в том же духе. Словом, чушь на постном масле! Все, мол, условия! Живи, учись – не хочу! И до того меня та заметка разобрала, что я взял да и отправил письмо вождю всех стран и народов – разберитесь! Сунул конверт в ящик на главпочтамте и стал ждать ответа от вождя нации. Нет его, я и забыть успел, а меня – ба-бах! Вызывают в обком.
– Так вот ты почему оказался в Кишинёве! – сообразил Петька.
– Так, да не совсем так… – замялся я, занятый всё тем же: говорить – не говорить до конца? –