ещё не затоварился?
– Это с вашей мазнёй затоваришься в два счета, а моё – нарасхват! – гордо заявил Шурка. – Давай, тяпнем за кисть-кормилицу.
С бутылкой мы управились быстро. И всё бы ничего, да Шурка вспомнил, что его ждут на «Невском». На этом катере он работал мотористом. Я отправился с ним за компанию, да и хотелось убедиться на месте, а нельзя ли там накатать производственный этюд. У них полетел вал, разобрали дизелёк, ну и… Господи, с каким удовольствием помогал я чумазым, вспоминая Мурмансельдь и сопутствующие обстоятельства! Особенно спустя какое-то время, когда мы финишировали двумя бутылками «Московской» и занялись уже не работой, а травлей о том и этом.
Дальше – больше.
«Дальше» – это Закамье, куда мы, на ночь глядя, отправились на рыбалку, «больше» – это уха на бережку под комариное зудение, а уха на бережку без водки – не уха, а, так сказать, одно недоразумение. Тут и заночевали, решив поутрянке ещё пару раз пройтись с бредешком в ближней старице, богатой жирными карасями.
Явился домой я только к обеду.
– А родители где? – спросил у Егорки, который перебирал в ведре мой улов.
– Ещё вчера уехали в Чермоз к знакомым, – ответил единоутробный.
– А тебя почему не взяли?
– А чо мне там делать? Я – с вами.
– Тогда собирайся. Завтра отправимся на Полюд-камень, – сразил я не только братца, но и Петрония внезапным и вдохновенным решением.
Что обрушилось, что там осталось,
Что хранит сокровенная глушь?
Призадумайся. Все мы под старость
Археологи собственных душ.
С собой взяли только самое необходимое: котелок, фляжку, топор, этюдники и картон, сушилку для творений, запас красок, а отцовский фронтовой «сидор» и рюкзаки набили крупами, картошкой и консервами. Хлеб – только на первое время, колбаска – тоже. В последний момент Мудрак сунул туда же и «Письма» Левитана.
Вскоре всё та же «Гражданка», ревматично хлюпая плицами, повлекла нас в верховья Камы, туда, где в неё впадает красавица Вишера.
В Тюлькино пересели на пароходик, у которого и труба пониже, и дым пожиже. Ехали «четвёртым классом» – на палубе вовсе плюгавенького плавсредства. Сунулись было ниже, в тёплый коридор, но он был забит людьми, как пыж в патроне. Едва отогрелись возле трубы. Ночь оказалась сырой и холодной, по причине то дождика, то тумана. Подремали, а там, глядь, уже и Вишера. К Рябинино подруливаем.
Пока мы с Петькой протирали глаза, братишка углядел Полюд. Издали он походил на пьедестал Медного всадника. Однако нам было ещё не до местных красот. Нам предстояло продолжить путь на вовсе уже крошечном «Тургояке». Он пришёл с верховьев и возвращался туда же. На нем приехали московские студенты-туристы. При них флажок с буквами «МИтхТ». Что они означают, спросить не догадались, хотя, интересуясь маршрутом, поговорили с ребятами.
Маршрутец –