вновь оказаться на брошенной внезапно живописной стезе тоже не покидало в те дни, и вот…
«И вот к чему это привело», – додумал я, чувствуя, что больше всего сейчас хочу вернуться в Кишинёв и, взявшись за ум, как вознамерились однажды с Петьками и чего не слишком придерживались, хотя больше и не «злоупотребляли», достойно закончить четвертый и на «ура» одолеть пятый курс.
Занятый своим, я отстал от Петьки и Лорки, но им, кажется, было не до меня, и к ним соваться не следовало. Я полез в море. Отменно солёная водичка была так же отменно холодна, но я, вытерпев ее ожоги, поплескался на славу и выскочил, стуча зубами, как новорожденный… идиот. Это Мудрак называл меня идиотом, когда, пытаясь согреться, я бегал по берегу и козлом скакал по камням.
Только в Одессе, когда мы остались одни, Петька сказал, что наше дело правое, мы победили, и завтра мамзель принесёт книжку.
Назавтра Лорка не пришла, показала Колчаку дулю.
Бесцельно побродив по городу, долго таращились на корабли у причалов, потом поддали в Интерклубе и, отбив атаку кавалеров двух «дам», одна из которых «заинтересовала» Петрония, оказались на Лонжероне, где и застряли до ночи. По небу шарили прожектора, гудели невидимые самолеты, и, может, потому было неуютно и неспокойно.
Наутро Петька поднялся рано и сразу ушел «в засаду». Вернулся с любимой книжкой. Настроение у него было превосходным, а коли у него, то и у меня. В тот же день мы катили в плацкартном средь молдавских холмов. О Лорке не говорили, Одессу не вспоминали. Петька сказал коротко:
– Это этап. Как говорил Чапай? Наплевать и забыть.
Такой фразы из фильма я не помнил, но согласился, что забыть следует, но не Одессу, а Лорку.
– А кто это такая? – спросил Петька, уставясь в отвоеванную книжку.
Когда показался знакомый лозунг «Салут дин Кишенеу», меня осенило: «А что, если…»
– Петроний, ты из каких мест? – спросил я.
– С Каховки. А что?
– На Урале бывал?
– Нет. А что?
– А то. Давай после экзаменов отвалим ко мне в Пыскор. Кама! Представляешь? На Вишеру сгоняем, по лесам побродим, а уж этюдов напишем каких! Таких в Молдавии сроду не видели! – соблазнял я. – А рыбалка? С бредешком побродим. Знаешь, какие караси в старицах? Лапти! А с шурагайками мать пироги изладит.
– Это ещё что за звери? – спросил Петька, явно заинтересовавшись предложенными соблазнами.
– Щурята. Молодые щучки. У нас и язь водится, и окунь, и…
– Надо сперва экзамены спихнуть, Мишка, и подхалтурить, а там… – Петька захлопнул книжку и поднялся: вагоны, заскрежетав, замерли у перрона. – А там посмотрим, подумаем. Время есть.
– И думать нечего! – настаивал я. – Я за тобой в Одессу без звука, а ты вот раздумываешь.
– Сравнил! А расстояния? Хошь не хошь, а думать приходится, – сказал