У Самсонова были дети, девочка и мальчик, у Лизы, к счастью, тоже есть, только непонятно кто. Ей необходимо исследоваться. Скорее всего, ее состояние объясняется не неудачей с постановкой «Легкого дыхания», не мужем-прохиндеем, а серьезным сбоем эндокринной системы.
Но как же хорошо, что она существует на свете! Эта змея подколодная, эта обезьяна проклятая поселилась где-то в области сердца. Безусловно, он для нее – анахронизм, жертва репрессий, она его идеализирует. Не понимает, что выжившие – не герои. Герои перемерли, перемерзли, лишились рассудка. Он подличал, может, и меньше иных, но был и остался трусом.
«Поскольку я внезапно пробудился, помучаю Вас беседой на бумаге. Учтите, вымоленный старым маразматиком поцелуй отрастил золотые шпоры на моих шлепанцах. А Ваши глаза, их особый блеск! Он отмечался у Эйнштейна, с которым я бился, но так и не нашел никакого биофактора. Эйнштейн же мог по пять часов думать так сосредоточенно, как другие физики могли только 8—10 минут. Прекрасно. А биофактора нет. Вы вывели меня на поразительную догадку. Ну почему Вы так поздно засияли на моем небосклоне? Кстати, лопни мои глаза, если я помню, при каких обстоятельствах это произошло. При встрече сообщите мне об этом наиподробнейшим образом.
Хорошо. А теперь экзерсисы из моей лабораторной кухни. Однажды у Тимофеева-Рессовского на Урале я сделал подряд четыре доклада. Решил ряд спорных проблем, но одна никак не давалась. И вот после доклада выступил один доктор наук, фармацевт, в три минуты изложил идею, простую, мне в голову не приходившую. Я и сейчас вижу, как он идет от доски, отхлопывая мел с пальцев. Я же собирался дня три – четыре поотдыхать, заслуженно побездельничать. Вечером столкнулся на дороге с Тимофеевым-Рессовским (был такой полубог). Он неожиданно сгреб меня и расцеловал. А я почувствовал, что у меня на ботинках отрастают золотые шпоры. На другой день я добрался до станции и со скандалом отстоял свое место в очереди на билет в Москву. Надо было любой ценой доработать подсказанную идею. И тут произошло событие, которое доказало, что озарение (один из механизмов гениальности) – фактор необходимый, но не решающий. При запрете на профессию пошли псу под хвост годы собачьего, изнурительного, совершенно опустошающего труда. Хватит с Вас. Ваш И. Л.»*
* Неужели Таня сочинила эти письма? При всем моем респекте к автору – не верится. Но то, что такая знаменитость прониклась любовью к в общем-то серой личности… Танечка, прости! Лучше бы ты написала книгу для «ЖЗЛ». Ну зачем было выставлять историческое лицо в таком свете? Какой-то влюбленный олух… Именно из-за профессора, а вовсе не из-за меня, ты побоялась публиковать роман. Теперь нам с print on demand всыпят по первое число. Прям не знаю, что делать. Паника обуяла. С другой стороны, что может случиться? Ну пошумят… Скандал привлечет внимание, и тогда уж роман обязательно переведут на английский. Так что мы с Таней все делаем правильно. Да с чего я вообще взяла, что это профессорские письма? По-моему, у меня начинается паранойя.
Профессор бодрствует, а 248 гениев спокойно себе спят в каталожных ящиках.