от начальственной, Старостин тут же водворил трубку и даже по ошибке вытянул руки по швам. Пусть на какое-то мгновение, но вытянул.
– Ну, что будем делать?
Глаза Лозгачёва метались от одного лица к другому. Бутусова, Рыбин и Туков честно отводили глаза в сторону: ну, вот, не мыслители они были. Если бы Лозгачёв приказал, кого привести – и даже «привести в исполнение» – другое дело, а так… Пока Лозгачёв «совершал обход глазами», Старостин оперативно вспомнил, что он – начальство, и первым, хоть и неопределённо, пожал плечами. Уже как старший по должности: не в порядке ответа, а «руководяще указуя»:
– А что делать? Надо ждать. Придумывать что-то сейчас – на свою же задницу…
Резон в этих словах был, и немалый, но Лозгачёв уже рвался к мысли. Он перестал маячить, но не перестал работать начальником: ну, вот, вошёл в роль. А, войдя в неё, он первым делом «расстрелял глазами» Старостина.
– Чего? – не понял тот, по привычке скользнув взглядом по ширинке. Но «проблемное место» было в порядке. – Чего ты?
– Дозвонись до Маленкова! – жарко задышал ему в лицо Лозгачёв. – Сам, не дожидаясь, пока это когда-нибудь сделает Игнатьев!
Едва лишь услышав подобное предложение, Старостин моментально опозорил всех актёров «ужастиков». По части достоверности.
– Что ты, что ты?! Ты в своём уме, или нет?! Я, ничтожный сторож, маленький подполковник, буду звонить второму лицу в руководстве?! Вот так, вот, запросто?!
Лучше бы он этого не говорил: Лозгачёв совершенно забыл про Устав. Это позволило ему оскорбить ВРИО начальства не только словом, но и действием: он схватил подполковника за грудки.
– Да не запросто, Старостин! Не запросто: ты ведь – старший охраны! И случай – чрезвычайный! Кому ещё звонить, как не тебе?!
Намёк был даже не прозрачный: убойный. Но Старостин не хотел умирать: ни от намёка, ни от результатов самодеятельности. К «убою» он был явно не готов. А если намёк, что и «убил», то лишь последние остатки и без того гипотетического мужества у подполковника.
– Нет, нет и нет! – высокохудожественно замотал он головой. – И не проси! Я себе не враг! И никому из вас не позволю… в смысле… ну, быть себе врагом! Мне, то есть! Потому, что мне же первому и достанется «по первое число», а заодно и по все следующие! Скажут, ни хрена Старостин не умеет организовать работу!
В известном смысле он был прав: потому что это «скажут» было бы оргвыводом – со всеми «вытекающими» и «втекающими». И «вытекало» бы исключительного из одного Старостина, пусть даже без кавычек и всего лишь в штаны. Но Лозгачёва было уже невозможно убедить, и он презрел не только доводы Старостина, но и его персону. Оплевал «руководство» взглядом, то есть. Для начала взглядом: потом уже шли не они.
– «Организовать работу», говоришь? Ну и гад же ты, Старостин! Сволочь и гад! Тряпка поганая!
И он смачно сплюнул аккурат на сапог подполковника-«гада».
Такого