полвторого ночи её машина мягко соскользнула с конвейера и втиснулась в узкую щель между заброшенными бараками.
В этом районе Старого Дома, именующимся попросту «Склады номер пятнадцать», практически всегда было тихо. Здесь мало кто жил, если не считать разномастных бродяжек и сироток, лишённых по тем или иным причинам регистрации и автомобиля. По странной случайности или же умыслу – а Романова, скорее, была бы готова поверить во второе – полицейские облавы не касались местной обители.
В бараках встречались густые горькие слизни и костлявые крысы, из тех, которых не рекомендуется есть – от головы до ножек эти представители мясного царства были пропитаны мышьяком и ДДТ, и это если не считать ещё десятка два других, менее смертоносных, но всё равно достаточно опасных для человека, веществ. На крыс следовало охотиться в подвалах жилых массивов или в специально обустроенных бойнях. Романову это не касалось – крыс она брезговала.
Несколько мелких лысоватых шариков прыснули из-под колёс «Ладочки», замерли у сваленных неоновых вывесок и проводили машину угрожающим с презрением взглядом. Эти бы не побрезговали полакомиться мясом журналистки.
Спустившись по трассе от пятнадцатых складов, Романова въехала в подземный тоннель, соединяющий район складов с рынками. Здесь ютились покалеченные временем грузовые фуры, производства всё той же «Лады», только выведенные из производства ещё сорок лет назад. В Старом Доме мало у кого была возможность улучшения, апгрейда техники. Грузовые автомобили можно было передавать по наследству между предпринимателями, чем все и пользовались.
Ночью местные рынки закрывались, но тоннель был забит всевозможными автоматами по реализации прохладительных напитков, сладких синтетических булочек и универсальных резинок «змеиная кожа» – завоевавший широкую популярность продукт. Такую резинку можно было и в рот положить, и нацепить на какую-нибудь часть тела, и использовать для женской гигиены, и превратить во временной хомут для трещин на любой поверхности; ходили слухи, что «змеиной кожей» даже заделывают асфальт и укрепляют стены старых домов. Возле автоматов околачивались какие-то чумазые дети, опутанные стекой из проводов. Один помчался вслед за проехавшей мимо машиной, размахивая руками и что-то крича – попрошаек тут хватало.
«Солнечный зайчик» встретил Романову негромким перезвоном, созвучным с какой-то популярной в прошлых веках детской песенкой. Из салона его не было слышно, но Романова и так знала, как он звучит. На крыше полукруглой постройки ярко переливалось красными и золотыми огнями рисованное изображение Солнца, наполовину вросшего в монетизированную правительственную автозаправку.
Романова негнущимися пальцами отцепила солнечный накопитель с задней панели салона и вошла в приветливо разъехавшиеся перед ней двери.
Тут наступило время горьких вздохов и причитаний. Рассчитаться с интерлинка Романова не могла, а