align="center">
5
12
Мам, мне приснился странный сон.
Ты умерла, а нас с Милой удочерил дядя Тихон.
Ты сама передала нас ему и сказала, что сейчас не время для старых обид.
Почему ты так печально улыбаешься?
Разве это не странный сон?
Я бы не хотела, чтобы со мной случилось что-то подобное на самом деле.
# # #
Открываю глаза. Надо мной ярко освещенный потолок мансарды. Свет не искусственный, а дневной. Поворачиваю голову в сторону распахнутого двойного окна, вижу за трепещущими полупрозрачными шторами балкон. С улицы доносится запах свежескошенной травы. Прикрываю веки, вдыхаю. Тело покрывается мурашками.
До того, как под нашим домом спилили все деревья и уничтожили цветущие кусты, у нас тоже косили траву. В утреннее время запах сочной зелени напоминал, что за окном лето, что не надо идти в школу и можно отдыхать.
Мне почти удается расслабиться, когда я слышу звук шагов. Кто-то поднимается по лестнице. Не знаю, зачем, жмурюсь и притворяюсь спящей. Поворачиваюсь на бок лицом к стене, чтобы не выдать своего пробуждения. Шаги приближаются, останавливаются. Под весом гостей поскрипывает пол.
– Она до сих пор не проснулась, – говорит дядя.
– Это от переутомления. Зря ты повел их пешком, – шепчет с упреком Ирма.
– Ее мучила бессонница. Организм перенапрягся, вот она и отсыпается.
– У девочек сейчас очень сложный период, Тиша. Давай дадим им отдохнуть.
Они еще перешептываются, а потом чья-то рука касается моего лба. От неожиданности вздрагиваю и приоткрываю глаза.
– С добрым утром, – улыбается Ирма.
Кошусь на дядю, он тоже улыбается. Какая странная семья, сплошные улыбки.
– Где Мила? – вместо приветствия сажусь на кровати и озираюсь. – Где она?
– Во дворе.
– Как вы могли оставить ее одну? – голос истерично подпрыгивает.
Откидываю одеяло. Срочно нужно выглянуть наружу и увидеть сестру. Прикрывая глаза ладонями от солнца выхожу на балкон. Нагретые половицы обжигают босые ноги. Натыкаюсь взглядом на сестру: сидит в тени яблони и жует крупное спелое яблоко. Тычу пальцем и через плечо спрашиваю у родственников:
– Мытое?
– Она сорвала его с дерева. Не думаю, что… – не успевает договорить дядя, как я его перебиваю: – Там же микробы!
Ирма переглядывается с ним и подступает ко мне. В ее взгляде читается жалость, а в жестах желание успокоить. Но мне не нужна ни она, ни ее показное сочувствие.
– Мила, – кричу, вцепившись в парапет, – не смей это есть!
Пролетаю мимо дяди с тетей и сбегаю по ступенькам. Вырываюсь на свободу, едва не выбив москитную сетку на пути, и в несколько прыжков оказываюсь возле сестры. Она поворачивается ко мне и хмурится, продолжая жевать.
Отдышавшись, протягиваю руку:
– Отдай.
– Нет!
– Отдай, Мила. Это может быть опасно.
– Тетя сказала, что тут все чистое! – и, чтобы позлить меня сильнее, сестра