Ирис подставила щеку: – Целуй давай!
– В щеку? – разочарованно выдохнул Шай, тут же он понял, как унижает его этот дурацкий торг за поцелуй.
– В щеку. За следующую рюмку – в губы.
– А если я бутылку принесу? – с горькой насмешкой спросил Шай. Наваждение рассеялось, проступил праведный гнев, но щеку подставил, любое ее касание было блаженно для него. После взял свой стаканчик с вином и сел рядом с Ори.
– Мои тут, – сказал он негромко, – домой с ними поеду, давай с нами.
– Да, можно.
Ноя, захмелев, ощутила свою грусть по бабушке острее, захотелось поделиться чем-то личным. И она решила, что пришло время рассказать ребятам.
– У меня новый ухажер… – выпалила и остановилась на полуслове.
– Опа! – оживилась Дана. – Ну-ка, чего молчала? Давно? Кто?
Ноя подтянулась на локтях, из полулежачего положения села ровно, устремила взгляд на ребят, томность исчезла, как не бывало. Она преобразилась, ей давно хотелось рассказать, но все было неуместно. Вино подтолкнуло тайну к горлу, да и похороны вроде как отошли на задний план.
– Он старше нас всех, в армии служит, ему двадцать один год. Он оружейник в элитном взводе. Зовут Игаль.
– Интересно, а где ты его встретила? Попкорн на ученьях раздавала? – с язвинкой спросила Дана.
Дана очень любила сестру, при этом невыносимо страдала от несправедливости природы. Как можно одну сестру сделать божественно красивой, с огромными голубыми глазами, яркими полными губами, слегка широкими скулами, казалось, это должно портить, но ямочки (материнские, почему достались только ей?!) и зауженный подбородок в целом делали форму ее лица совершенно очаровательной… А вторую сестру сделать такой, как Дана? Не то чтобы страшной, но лишенной какой-либо грациозной линии, хотя бы в районе лица. Коричневые глаза сидели в круглых, немного совиных глазницах, под прямыми, невыразительными бровями, лоб невысокий, широкий, лицо овальное, излишняя полнота, в результате второй подбородок. Губы тонкие, еле заметные на лице, обычно поджатые для пущей серьезности. Волосы жидкие, прямые, подстрижены под аккуратное каре, коричнево-мышиного цвета.
Другое дело – волосы Нои, мамины опять-таки, тяжелые, черные, отличались от материнских грубо-волнистой формой, стянутые в тугой хвост.
– Встретила… – Ноя посмаковала это слово, будто вопрос застал ее неподготовленной и теперь она тянет время, повторяя его, прежде чем приступить к ответу, как не знающий ответа ученик. – Там, где я собаку выгуливаю за плату, недалеко от нашей улицы.
Дана удивилась.
– Он калека? Не может сам свою собаку выгуливать?
– Не калека он! – Ноя расстроилась недружелюбным настроем сестры. – Он в армии всю неделю. Еще когда в школе учился, завел собаку, потом призвался, а у родителей нет времени на прогулки, зато есть деньги, вот я и подрабатываю. Однажды я вернула собаку, а он как раз домой пришел. Выпустили