Молчишь – да и до этого с учителями не разговаривал. Ты же им ни одного шанса не дал. Вот они и думали, что от тебя ждать нечего. Давай их разубедим, а?
Дай кивнул. Он на все был согласен, хоть стадо лис нарисовать, хоть сто диктантов написать, только чтоб Артем руку не отпускал. Артем спросил:
– Что же тут так тебя обидело, что ты никому не доверился?
Дай пожал плечами. Тут все чужие. Зачем им веселые лисы…
– Нежный ты, как призрак… Видно, школа тебе не подходит. Что ж, будем решать.
Через минуту Дай сидел в незнакомом кабинете за экраном с задачками. Иногда зевал. Едва касаясь и слегка небрежно – как Юм – на клавиатуре набирал ответ. Экран согласно пиликал. Учителя вокруг становились все более напряженными. Артем вдруг отвел руку Дая, пропустил много заданий и остановил программу на длинной задаче. Дай читал ее только полминуты, потом набрал ответ – коэффициент половинного спрямления будет вот таким. Тысячные он не стал набирать, поставил многоточие. И так правильно. Артем еще нашел задачку, и, чтоб выстроить гиперболу курса в каких-то нереальных гравитационных условиях, пришлось зашлепать по клавишам обеими руками. Шлепал он примерно две минуты, но только потому, что пальцы ватные.
– …Но почему, почему он тогда не решает детские примеры? – не выдержала учительница математики.
Артем только вздохнул. Зачем-то опять в который уже раз поцеловал его в макушку, поставил на ноги:
– Все, мой тихий. Иди одевайся. Но не выходи один, подожди меня.
Зевая на каждом шагу и вздрагивая от усталости, Дай прошел по пустому коридору с синей стеной вечера с одной стороны и пестрой от новогодних рисунков с другой; держась за скользкие толстые перила, спустился вниз. Тут тоже никого не было. В раздевалке висела лишь его куртка. Дай устало сел переобуваться, и очень долго, потому что ватные пальцы, возился с застежками синих школьных башмаков, а потом с карабинчиками ботинок. А куда же теперь башмаки деть? С собой забирать? Артем скажет. Дай надел толстую куртку и сразу согрелся. Потом шапка… он уронил и подобрал шарф. Снова сел, прислонился к стене. Тепло, лень двинуться…
А потом вдруг оказалось, что он дома, в своей кроватке, и Артем укрывает одеялом:
– Спи, спи, Дайка. Все хорошо. Ты дома.
Наутро он почему-то проснулся таким же полуживым. Голове больно, телу противно, жарко. Мутно в горячих глазах. Он даже не сразу вспомнил, почему он у Артема, а не в интернате. Когда встал и умылся, вроде бы стало посвежее, полегче. Артема не было. Дай слегка удивился, а потом подумал – а где же еще Артему его оставить, если надо на работу?
В столовой – завтрак, но есть не хочется. В окна сквозь искристые ветки заглядывало ярко-синее небо, и Дай решил, чем заняться. Давно мечтал. Побежал – потом пошел, потому что от бега в голове стали колоться и кататься тяжелые колючие шарики боли – к себе, нашел в шкафу тяжелую сумку с коньками. Каток-то близко. То есть не каток,