что я вообще не уверена сейчас, что выкарабкаюсь из депрессии, и что все наладится. Если бы я окончательно не убедилась, что не справляюсь сама, я бы в жизни никогда не обратилась. Но я должна это сделать, как зацепиться за соломинку.
Просто да или нет, я приму любой ответ с уважением. Я настоятельно прошу: пусть это письмо останется между нами. Мне трудно обнажать свою слабость, пожалуйста, не надо рассказывать никому из наших общих знакомых.
«Такая изящная эротичная женщина, да еще и умница (а это редко сочетается с красотой) – ну просто не имеет право на всякие там депрессии! – оживляется он. – Кстати, вам очень идет то длинное платье с открытыми плечами и небольшим разрезом. И еще: не торопитесь тратить деньги на психолога! Может быть, я вам помогу вместо него. Нужно только подумать, на каких условиях :) :)».
Он радуется, как кошка брошенному ей фантику на нитке, предвкушает игру. «Я перекупил половину вашего долга, и теперь вы должны мне».
Он хочет заняться моим финансовым воспитанием, ставить мне задачи, играть со мной в project management. У меня нет сил на игры, я истощена, мой ящик с игрушками давно сгорел. Я вынуждена отказаться: «В этом нет никакого смысла. Это никак не меняет дело и совершенно никак не облегчает ситуацию. Стать должной теперь вам – абсолютно бесполезное перекладывание суммы долга из одного места в другое. Мы не очень хорошо поняли друг друга, извините, мне не стоило Вам писать».
В тот же день он обсуждает с общими знакомыми мою «деградацию», непроходимую наивность баб, весело шутит на тему кредиторов.
Моя лучшая подруга считает, что я недостаточно стараюсь, предполагает, что я ленива, что преувеличиваю трудности. Ей виднее, она бегает марафоны, ее ролевая модель – героиня очередной книги по самосовершенствованию, мать четверых детей, несколько раз пробежавшая триатлон. Она готовилась к последнему «Айронмэну» шесть лет. Во время велозабега ее сбила машина, которая сопровождает спортсменов. Она отказалась от госпитализации, залезла обратно на велосипед и продолжила гонку. Впереди еще сто километров велотрека, а потом сорок два бегом и четыре километра вплавь. С финиша спортсменку увезли в реанимацию, где она до сих пор не пришла в сознание. «Тем, кто не бегает триатлоны, не понять, – комментирует подруга, – ты готовишься столько времени, потом, когда ты на дистанции, это другое сознание, ты не можешь сойти, ты начал и должен добежать до конца. Я бы поступила точно так же!»
Не мне чета.
Как утопающий хватается за все подряд, лишь бы остаться на поверхности, я набираю номер и звоню отцу. Я давно ему не звонила, я уже в тринадцать лет научилась не докучать ему нытьем «я скучаю». Года два назад мы встречались последний раз, а до этого прошло десять лет с нашей предыдущей встречи, а между ней и еще одной – еще почти десять лет. Каждый раз мне казалось, что нам удастся по-настоящему поговорить, но ни разу не удавалось. Тогда, два года назад,