чего, дорогая моя, чем тут в щели-то заглядывать, да по хлевам шастать – ты лучше к Ивану Филипповичу сбегай, с его дочкой поговори. Я слышал, что его дочь в таких вещах разбирается отменно.
– Верка, что ли? – удивилась Ольга.
– Ну.
– Так ведь дура она.
– Дура – не дура, а способностями разными Бог её не обидел.
Ольга с недоверием посмотрела на Васю. Врет – не врет – не определить. Рожа каменная, но глаза, кажется, серьёзные. И решила довериться ему в последний раз. Отправилась к Голенищиным на всякий случай. А вдруг с мужиком, действительно, беда какая-нибудь приключилась. Каждая минута сейчас дорога, а она стоит тут да раздумывает. Нехорошо получается с её стороны.
От Верки Ольга вернулась запыхавшаяся и, ничего толком не объяснив, потащила Васю к недокопанному колодцу за его домом с северной стороны, где возвышалась какая-то странная конструкция из деревянных балок.
– Там он, пропойца-то мой, в колодце, – сообщила на ходу Рашпилю. – Ты веревку прихвати или лесенку. Доставать его будем… если живой.
– Да как он в колодец-то мог угодить? – засомневался Вася. – Колодец-то огорожен. И калитка там на запоре.
– Кто его знает, как. Это тебя надо спросить, что там неладно.
– Ну, дела!
Что самое удивительное, Николай, действительно оказался на дне недокопанного колодца. Ольга, как увидела его там неподвижно лежащего грязным калачиком на влажном глиняном дне, без шапки и кирзовых сапог – так сразу завыла, что есть мочи, запричитала:
– Ох ты миленький ты мой, ненаглядненький! Ох, куда же ты провалился-то! Ох, да как я буду жить-то без тебя!
Николай пробудился от истошного крика жены, открыл глаза, увидел над собой яркий квадрат чистого зимнего неба, а в этом квадрате две страшные физиономии – мужскую и женскую, которые нависали над ним из бездны. Увидел и перепугался до смерти.
– Где я? – вяло сказал он, когда немного пришел в себя и пошевелил рукой. Слава богу, рука была хотя и грязная, хотя и холодная, но двигалась, подчиняясь его воле. Значит это реальность, и страшные физиономии над ним – это тоже реальность.
– Эй, где вы там? – снова позвал он хриплым шепотом. Но Ольга не слышала его и не откликнулась. Кричала и кричала, что есть мочи о своей потере. То ли рада была, что отмучилась, наконец, то ли правда он ей так дорог. Даже жаль стало её немного. Вот ведь до чего довел бабу, балбес.
– Эй! Вытащите меня отсюда… Хватит уже голосить-то. Я тут весь замерз, – собравшись с духом, прокричал Николай.
После этого возгласа, Ольга удивленно выпрямилась, переменилась в лице и, наклонившись над колодцем, спросила скороговоркой:
– Так ты жив ещё, антихрист?
– Да жив – жив, кажись… Вытаскивайте меня отсюда, чего встали.
Последовало недолгое молчание, в течение которого Ольга поправила сбившийся платок, вздохнула, а потом сказала, то ли Васе, то ли сама себе, но вполне