заверила она. – Не хватало еще, чтобы вы чувствовали себя моим должником.
– Скажите, чего вы хотите.
Она чуть не выпалила: «Ребенка». Но ей хватило ума сдержать это признание.
Как же тогда сказать?
Диана говорила, что некоторые женщины хотят мужчин просто ради самого акта…
Да, но какими словами это выразить?
– Я хочу… – Как назло, в голове крутились одни овцы. – Я хочу, чтобы вы меня покрыли, – выпалила она и тут же испуганно закрыла рот рукой. – Простите, вы, конечно, не можете…
– Почему бы и нет? – сказал он на удивление спокойно. – Однако должен заметить, что в этом деле могут быть некоторые осложнения, особенно для незамужней женщины.
После краткого размышления она сказала:
– Я замужем.
– Ах, вот как? Значит, вы не мисс Гиллсет?
– Отнюдь.
– Вдова?
– Нет, – ляпнула она, не успев соврать.
– Понятно. У вас нерадивый муж.
Розамунда молчала. Конечно, Дигби был милейшим и добрейшим человеком, но в том смысле, который вкладывал в свои слова Бренд, – увы…
– Да, – пролепетала она, все еще прикрывая рукой рот.
Боже, как нелепо она выглядит в глазах незнакомца! Он наверняка думает, что перед ним женщина неуемного темперамента, которая настолько изголодалась по плотским утехам, что готова прыгнуть в постель к любому, даже к пьянице, подобранному на дороге.
Она едва не выскочила из комнаты, но вовремя вспомнила, что в общем-то так оно и есть. Да и какая ей разница, о чем он думает? Ведь они больше никогда не встретятся.
Он молчал. Его мысли явно текли по предполагаемому ею руслу.
– Ну так как? – спросила Розамунда неожиданно резким тоном.
– Сейчас? Черт возьми, нет! – Он буркнул что-то еще. У нее из глаза выкатилась слезинка. Ей очень хотелось шмыгнуть носом, но она сдержалась. Господи, ну и кашу она заварила! – Вы были добры ко мне, – проговорил он с расстановкой, – и я с радостью отплачу вам взаимностью, милая леди. Но у меня еще чертовски болит голова, а в голове полная каша, и вполне вероятно, меня опять вырвет, если я попытаюсь пошевелиться.
Конечно, он был еще не совсем здоров. От стыда Розамунде хотелось сквозь землю провалиться. В то же время ей не терпелось поскорее покончить со всем этим и завтра же выставить его из дома, а заодно – и из собственной жизни, а для этого надо побороть свой стыд, совершить задуманное и молить Бога о ребенке. Однако прежде чем стать неверной женой, ей придется еще немного побыть сиделкой.
– Если у вас болит голова, – сказала она довольно сухо, – я могу принести порошок.
– Не обещаю, что мой желудок его выдержит, но охотно попробую.
Он говорил так спокойно, будто все происходящее было для него самым обычным делом. Она же была потрясена до глубины души.
– Я сейчас.
Когда она ушла, Бренд опять повалился на подушку и застонал не столько от боли, сколько от досады. Черт, ну и дела! А как он мог отказать? Ему доводилось ублажать