к себе в комнату, она достала из-под кровати свой ночной горшок и отнесла в спальню незнакомца. Может, остаться здесь на случай, если ему опять станет плохо? Нет, не стоит. Этот негодник напился до чертиков, пусть теперь трезвеет без ее помощи!
Крайне раздосадованная, Розамунда свернулась калачиком в своей постели, которая к тому времени совсем остыла. Впрочем, вскоре ей опять стало смешно. С чего она решила, что больной человек проснется, преисполненный романтических намерений? Право же, какая глупость!
И все-таки жаль, что он не проснулся. Покончить бы со всем этим одним махом и забыть.
Розамунда повернулась и взбила свою подушку, отчего-то чувствуя себя несчастной. Да, она только что размышляла о своей скучной жизни. Обычно она гнала от себя такие мысли.
Ведь у нее замечательная жизнь: добрый муж, уютный дом, процветающее поместье, в котором всегда есть работа. Рядом любящие родители и повсюду – хорошие друзья.
После аварии она вполне могла сделаться затворницей, но Дигби спас ее, любезно предложив выйти за него замуж.
Но разве она не затворница? Даже живя среди людей, Розамунда никогда не покидала поместье. Потому что боялась. Эта поездка в Харрогит была ее первым выходом из Уэнслидейла за последние восемь лет.
И что с того? Девушка повернулась и снова взбила подушку. Многим нравится сидеть дома. В Уэнслидейле есть люди, которые даже в Ричмонде никогда не бывали!
Однако все дело в том, что ей не нравится такая жизнь. Она чувствует себя отрезанной от мира из-за своего лица.
Она коснулась пальцами шрама справа от глаза. Нет, этот еще не так страшен. А вот другой – длинный, который тянется вниз по щеке… Правда, родные и Диана постоянно твердили, что он совершенно ее не уродует.
И все же Дигби предпочитал сидеть слева от нее.
Милый Дигби! Он был другом ее отца, и она любила его всю свою жизнь. Но не как мужа. Жаль, что в шестнадцать лет она этого не понимала. Не понимала, что значит выполнять супружеский долг со стариком. Нет, ничего ужасного не было, просто им с сэром Дигби Овертоном не стоило этого делать.
Когда он утратил свою мужскую силу, она вздохнула с облегчением: им опять стало хорошо вместе.
До недавних пор.
Сейчас ей позарез нужен ребенок. Она просто обязана родить – ради Дигби, ради Венскоута, ради всех тех, кто был так добр к ней в последние восемь лет.
В любом случае – хотя она этого стыдилась – ей хотелось сохранить за собой Венскоут. Если она не родит наследника, то после смерти Дигби будет вынуждена уехать, оставить свое убежище – то место, где она чувствовала себя хозяйкой, где царила и властвовала.
Дигби неплохо управлял поместьем, но явно тяготел к консерватизму. Это благодаря проектам Розамунды разводились овцы и выращивались зимние корма. Она же открыла маленькие предприятия – сыроварню, прядильню и ткацкий дом – и позаботилась о том, чтобы всем работникам хорошо платили. И наконец, ей же стало интересно разводить лошадей.
Конечно, все это пришло от скуки, но она нечаянно обрела цель в жизни. Где же еще, если