общество, что бы это ни означало. Никто, наверное, не чувствовал этого более остро и больно, чем Лев Толстой, который был полон решимости «установить человеческие отношения с крестьянами», но должен был признать (в своем дневнике и в «Утре хозяев») непреодолимое отчуждение и отсутствие взаимопонимания между землевладельцами и «народом».
Более прогрессивные комитеты (Тверь, Калуга, Харьков), которые были в меньшинстве, настаивали на удалении феодальных ограничений и необходимости капитальных вложения в сельское хозяйство. Многие из них бедные, но доброжелательные землевладельцы, желавшие капитулировать в обмен на большую компенсацию, которая бы основывалась не столько на стоимости земли, сколько на стоимости услуг крестьян, живущих на земле, или их способности платить арендную плату. Но большинство землевладельцев были единодушны в отношении освобождении крестьян как меры, которая превратила бы крестьянина в работника, либо в сельском хозяйстве, либо в промышленности, без предоставления ему любого права собственности на любую часть земли. В то время как крестьянин выражал свое отношение в часто цитируемой фразе «Я принадлежу тебе, но земля принадлежит мне», ответ его хозяина звучал примерно так: «Когда ты больше не принадлежишь мне земля, на которой ты будешь жить, больше не будет твоей».
На протяжении всех этих обсуждений вопрос о качестве земли оказался не менее важен для влияния на рекомендации комитетов. Неудивительно, что те землевладельцы, чьи поместья лежали в богатом чернозёмном поясе (Воронежская, Тамбовская, Курская, Орловская губернии, Полтава, Екатеринослав, Херсон, Таврида и часть Рязани и Симбирск) почти без исключения поддерживали освобождение крепостных без земли. Их поля мало страдали от эрозии, возделывание было дешевым и требовало мало инвестиций. «Наш ценный товар», заявил князь Черкасский, член группы Самарина, «не должен отчуждаться». Эти землевладельцы даже не возражали против предоставления крестьянам полной личной свободы без выплаты компенсаций, пока они (землевладельцы) могли бы держать всё в руках и получить высокие надбавки за те участки земли, которые до сих пор использовались крестьянами; в то время как землевладельцы из бедных или промышленных регионов, ожидали возмещения, прежде всего, за потерю ценной бесплатной рабочей силы.
Менталитет дворянства из богатых провинций изящно проиллюстрирован Погодиным: «Можно было бы легко дать крестьянам серебряный рубль», – писал он – «обеспечивающий их водкой и добавить к этому исполнение „Тебе Бога хвалим“. Посчитано, что обработка земли с помощью наемных людей несравнимо более выгодна, так как этих людей нужно кормить только во время работы, а в остальное время они вполне могут и попрошайничать. Но если они принадлежат тебе, ты должен кормить их круглый год, всю сволочь, и стар, и млад». Но такое мнение кажется слишком нескромно