что за твари завелись в нашей тайге и как бы их поубивать к чертовой матери. – Андрей помолчал, посмотрел на собеседников: – Очень я надеюсь, что вы нам поможете.
Поликарп Кузьмич взял пирог, разломил его пополам и изрек:
– Хорошие пироги у Алевтины, не дурак Владимир Фролыч, я так мыслю.
Помолчали.
– Нынче поздно уже. А завтра выступим. Продуктов на неделю. Поищем там. А сегодня посмотрим у поселка, как да что. Станислав, ты готов?
Славка не сразу сообразил, что обращаются к нему. Вспомнил вчерашние страхи и обозлился.
– Да! Толку от меня мало, но я с вами.
– Вот и ладно. Я пойду из конторы вещички заберу, а вы готовьтесь.
С чем и удалился.
– Это кто? – спросил про дедка Славка, глядя в зеркало. Не, не седой. Офигевший.
– Это живая легенда, – сказал Андрей, убирая со стола – Помесь Дерсу Узала и Рэмбо.
– Да ладно, – не поверил Славка.
– Увидишь.
Прозвучало зловеще.
Вышли через полчаса.
У Славки на этот раз вместо двустволки была «сайга» участкового. В суматохе ее забыли. Поликарп же Кузьмич являл собой оживший экспонат краеведческого музея. Слова «бердана», «котомка» и «онучи» всплывали при взгляде на сибирского Рэмбо сами собой.
Вчерашнее пятно было уже почти незаметно, старик обошел его кругом, поцокал, потеребил бородку. («Трах-тибидох» – всплыло у Славки в голове.)
Вскоре добрались до места, где Славка уронил носилки. Поликарп Кузьмич посмотрел на взрытую почву, снял бердану с плеча, показал рукой – здесь ждите – и ушел в тайгу. Славка повернулся к Андрею, но тот приложил палец к губам и присел в тенек. Славка последовал его примеру. Тревоги прошлой ночи исчезли без следа, светило солнышко, и Славке прямо не верилось, что вчера он чуть не умер здесь со страху. Стало казаться, что ничего вчера и не было, ни следа этого, ни заполошной беготни по ночной тайге. А Фролыча и вправду потоптали олени. В детстве ему довелось увидеть, что стало с деревенским алкашом, попавшим под несущийся табун лошадей. Никакого динозавра не надо. Тем паче геологи на маршруте, могли и приколоться.
От этих благостных мыслей Славка, видимо, задремал, потому как следопыт с берданой материализовался перед ним, будто прямо из воздуха. Взглянув на Славку с укоризной, сказал как отрезал:
– Домой идем. Чаю хочу.
Пошли домой, поить Рэмбо чаем.
Чай Поликарп Кузьмич пил как положено: блюдце, кусковой сахар, медок. Белого хлеба не было, но и черный сгодился. Напившись, он вытер губы и бороду, положил руки на стол по обе стороны от блюдца и начал:
– Я так мыслю, что вчерашний день вы должны теперь отмечать как второй день рождения, ибо судьба вам была вчера сгинуть, да вот не сгинули вы. Вели вас пятеро, трое с одной стороны и два с другой, я так мыслю, от самого лагеря вели. За два километра от нашего места точно. Они, наверно, думали, что вы с тропы в тайгу уйдете. Потому что вели так. По одному почти у тропы, еще по одному метров через двадцать и потом один еще метров через двадцать. Они от вас