некое подобие порядка, служанка не замолкала ни на минуту:
– Я никогда не выдам ваш секрет, миледи. Никогда. Даже своей матери. Или трем сестрам. Или бабушке, хотя до сих пор рассказывала ей все. Не скажу и Полли, горничной в Лондоне. Как и Джуду, моему другу детства, отец которого дрессирует тигров. Я встречаюсь с ним не слишком часто, но когда видимся, то болтаем обо всем.
– Никого не упустила? – вклинилась в этот словесный поток Дженис, обращаясь к отражению Изобел в зеркале.
– Никого, миледи, как можно?
Дженис рассмеялась:
– Рада, что могу на тебя рассчитывать.
Изобел небрежно повела плечом и, воткнув очередную шпильку в прическу хозяйки, заявила:
– Он самый красивый грум из всех, кого я когда-либо видела. Думаю, мне нужно сходить в конюшню – ну, якобы посмотреть на щенков, конечно.
– Пожалуй, мы слишком много уделяем внимания какому-то груму. Надо прекратить о нем всякие разговоры…
– Да, конечно… И все-таки это самый красивый мужчина, пусть и грум! – выпалила Изобел. – Герцог тоже заслуживает восхищения, но вы ведь не можете вообразить, как он, например, ворочает камни. А мистера Каллахана можете, я уверена. Мне бы еще хотелось посмотреть, как он рубит дрова. А вам?
– Нет, Иззи, – как смогла невозмутимо ответила Дженис. – Я не хотела бы.
Что было отъявленной ложью. Ей отчаянно хотелось этого. И если подольше посмотреть из окна спальни, может, удастся увидеть его за работой? Южная стена конюшни была обращена к дому, и Дженис уже не терпелось выглянуть в окно в надежде мельком его увидеть.
Изобел прикусила губу и отступила на шаг назад.
– Простите, миледи, я не имела намерения обсуждать его.
Дженис виновато вздохнула, пощипывая щеки, чтобы придать им румянца.
– Все в порядке. Я знаю, как легко потерять голову из-за мужчины. Со мной случилось такое однажды, и было ужасно неприятно, когда все закончилось. Так что я стараюсь больше не попадать подобные ситуации.
Глупец Финн. Слава богу, с ним давно покончено.
– Но ведь это случилось давным-давно, не так ли, миледи?
– Достаточно давно, чтобы я сумела пережить этот удар. – Дженис снова встала. – Сердце довольно хрупкий предмет.
– Вы правы. – Изобел скромно опустила глаза. – Вот у меня такое хрупкое сердце. Я вообще девушка хрупкая.
– Да уж… – улыбнулась Дженис, вспомнив, как Изобел однажды подняла на вытянутых руках два битком набитых чемодана.
– А почему вы смеетесь? – Изобел повернула голову и с подозрением посмотрела на хозяйку.
– Все в порядке! Как обычно, тебе удалось поднять мне настроение без особых усилий. Нам и в самом деле пора прекратить всякие разговоры о событиях сегодняшнего утра, какими бы незабываемыми они ни были. Пора готовиться к ужину, если тебе не кажется, что у меня еще есть несколько минут, чтобы почитать.
Раздался стук в дверь, и Дженис с камеристкой переглянулись.
– Полагаю, следует открыть, – неуверенно проговорила Дженис.
– Я