воспламенения нельзя было погасить водой; он с пожирающей активностью прилипал к дереву и поджигал целые корабли или флоты; брошенный в сражающихся, он проникал сквозь сочленения их доспехов и сжигал их с ужасной болью. Каллиник, христианский подданный Халифов, увез свой секрет в Константинополь и посвятил его защите христианства. Этот секрет, хранившийся до середины XIV века, затем был оставлен в пользу пороха, действие которого казалось еще более страшным, и до нас дошли лишь скудные сведения. Крестоносцы, называвшие греков грегуа, называли его греческим огнем, а сами греки – жидким или морским огнем. Носовые части кораблей и городские валы были оснащены водометами, чтобы выбрасывать это горящее масло на большое расстояние. Поршень быстро перемещал его по воздуху. Как только масло соприкасалось с воздухом, оно воспламенялось неизвестным нам способом. Вы могли видеть, как оно приближается к вам в виде огненной змеи, а затем падает горящим дождем на корабли и солдат. После часа боя все море, покрытое этим горящим маслом, казалось не более чем огненной простыней. Сарацинские флоты неоднократно сжигались диким огнем, а их самые доблестные воины, которых никогда не останавливала перспектива смерти, отступали от ужаса и боли, вызванных этим огнем, который проникал под их доспехи и прилипал ко всем их конечностям.
Таким образом, Константин Погонат получил славу, на которую не имел права рассчитывать, не только заставив армию Моавии снять осаду Константинополя, но и вынудив этого халифа, уже преклонного возраста, купить тридцатилетний мир с Восточной империей выплатой позорной дани.
Последний принц из рода Ираклия, Юстиниан II, сменивший своего отца Константина Погоната в сентябре 685 года, был вынужден усилить опасность для империи. Ему было всего пятнадцать лет, но его свирепость, возбуждаемая евнухом и монахом, двумя его министрами и двумя единственными доверенными лицами, обладала всей активностью молодости. Он наслаждался мучениями, которые приказывал и которые хотел видеть; он искал сильных эмоций в боли других и был недоступен для жалости к злу, которого никогда не чувствовал и не боялся сам. В течение десяти лет, с 685 по 695 год, Восток был отдан на растерзание чудовищу, не обладавшему ни талантом, ни мужеством и умевшему защищаться от всеобщей ненависти, которую он вызывал. Следующие десять лет Юстиниан был в изгнании и скитался среди варварских народов на берегах Понт-Эксина. Революция свергла его с трона, но его преемник по неосторожности пощадил его жизнь и, отрезав ему нос, решил сделать его неспособным к новому царствованию. Юстиниан все же вернулся на трон в 705 году, ведомый в Константинополь армией язычников-болгар и хозар, народа, населявшего тогда берега Дона. Во время его изгнания правили два августинца, Леонс и Апсимар; их обоих привели в цепях на ипподром, и Юстиниан, поставив одну из своих ног на горло каждому из них, в течение часа наблюдал за цирковыми