и денежные богатства; самые изысканные удовольствия роскошной жизни были собраны здесь для услады повелителя правоверных. Когда он путешествовал, четыреста верблюдов едва хватало для перевозки его кухонной утвари; семь тысяч евнухов были приставлены для личных услуг или охраны его жен. Халиф считал своим долгом посещать большую мечеть для молитвы и проповеди в пятницу – день, посвященный богослужению у мусульман; но это был единственный случай, когда он представал перед народом во всем блеске царского величия. Остальное время он проводил в «раях Дамаска» – так восточные народы называли свои сады, среди журчащих вод, под тенью деревьев, в воздухе, напоенном благовониями.
Однако, хотя правители совершенно изменили свой характер, новый народ мусульман сохранил тот порыв, ту активность и ту энергию, которые, казалось, должны были покорить ему вселенную – и действительно, скоро завершили бы завоевание, если бы не были оставлены своими вождями. Эта полная перемена восточных народов, совершившаяся в столь короткий срок и наделившая их столь же устойчивым, сколь и непохожим на прежний характером, – одно из самых поразительных явлений Средневековья, заслуживающих внимания. Династия Омейядов никогда не пользовалась любовью арабов и не была ими искренне поддержана. Поэтому их армии состояли из новообращенных – сирийцев, персов, египтян. Но за полторы тысячи лет, в течение которых эти народы действовали на мировой сцене, освещенные светом истории, мир успел изучить их характер. Он прошел через череду испытаний под властью различных правительств и религий – древних египтян и персов, греков, наследников Александра, римлян и византийцев; и всегда они оставались одинаково суеверными и малодушными, готовыми верить любым чудесам, осквернять свое богослужение самыми нелепыми обрядами, расслаблять душу самыми низменными удовольствиями.
И вдруг они с энтузиазмом принимают религию, которая проповедует непостижимую пропасть между Богом и творением; отвергает всякое уподобление Божества человеку, всякие изображения, всё, что в богослужении может воздействовать на чувства; не признает чудес; ищет помощи свыше через молитву; ожидает небесного покровительства, но никогда не гарантирует его пророчествами и не считает победу или поражение Божьим судом над собой; религию, у которой нет иного первосвященника, кроме главы государства, иных жрецов, кроме законоведов. И эта религия сохранялась веками без изменений. Если в конце концов она исказилась, то не из-за народного нрава, столь, казалось бы, чуждого ее духу, а из-за пороков власти, из-за губительного влияния деспотизма, который ею не был установлен, не вытекал из ее принципов, но восторжествовал благодаря невероятному росту военной мощи, которому она способствовала.
Эта стремительная трансформация трусливых сирийцев в доблестных мусульман может считаться одним из самых ярких примеров того, как законодатель извлекает пользу