за своего господина.
Наконец, 22 декабря 640 года мусульмане ворвались в Александрию, в то время как греки грузились на корабли и покидали столицу Египта. «Я захватил великий город Запада, – писал Амру халифу. – Мне невозможно описать всё его богатство и красоту. Достаточно сказать, что в нём четыре тысячи дворцов, четыре тысячи бань, четыреста театров и мест развлечений, двенадцать тысяч лавок, торгующих лишь растительной пищей, и сорок тысяч иудеев, платящих дань. Город взят силой оружия, без договора и капитуляции, и мусульмане жаждут воспользоваться плодами победы».
Но благочестивый Омар не согласился на разграбление, которого, казалось, требовали. Жители были пересчитаны: все, кто остался верен своей прежней вере – будь то яковиты, мелькиты или православные, – получили, уплачивая ежегодную дань, гарантированную законами Пророка свободу вероисповедания. Число обращённых, которые, произнеся символ веры победителей, переходили из подчинённых в господствующее сословие и из бедности – к богатству, было велико в этой провинции, как и во всех прочих, и с лихвой покрывало потери победоносной армии, хотя двадцать три тысячи мусульман погибли при осаде. Тем не менее, большинство населения осталось христианским, и даже сейчас, спустя двенадцать веков угнетения, коптская церковь в Верхнем Египте и греческая в Александрии ещё не полностью уничтожены.
Без сомнения, спросят, почему я обхожу молчанием событие, более знаменитое, чем само завоевание Египта – приговор Омара относительно Александрийской библиотеки. «Эти книги бесполезны, если в них не содержится слово Божие, и вредны, если содержится что-то иное». И четыре тысячи александрийских бань топились шесть месяцев рукописями, в которых хранилось всё древнее знание вселенной.
Но эта странная история была впервые рассказана лишь шесть веков спустя Абуль-Фараджем на границах Мидии. Современные ей историки – Евтихий и Эльмакин – не упоминают о ней. Она прямо противоречит предписаниям Корана и глубокому уважению мусульман к любой бумаге, на которой может быть написано имя Божие. Кроме того, древняя библиотека, собранная благодаря щедрости Птолемеев, уже давно была уничтожена; нет никаких свидетельств, что её заменила другая.
Ираклий, переживший свою власть и славу, узнал в Константинополе о потере Александрии, но это было последним бедствием его правления: через пятьдесят дней после падения города, 11 февраля 641 года, он умер.
Во время правления двух первых халифов, отмеченного столь блистательными завоеваниями, сарацины не утратили того энтузиазма, который внушил им их пророк. Они не смешивали с этим рвением никаких личных амбиций, никакой зависти, никаких личных страстей – только стремление расширить царство Божье, направлявшее все их усилия на войну и заставлявшее их встречать мученическую смерть с такой же радостью, как и победу.
Все военачальники, рожденные