хариджитов – фанатиков секты, постоянно выступавшей против узурпации власти, – решили пожертвовать жизнью, чтобы убить трех главных виновников пролития мусульманской крови. Двое из них, направленные против Амра и Муавии, были схвачены, но третий 24 января 661 года нанес Али смертельный удар. Ему было тогда шестьдесят три года.
Хасан, старший сын Али и внук пророка, был признан сектой шиитов преемником своего отца. Но, лишенный честолюбия и не желая продолжать гражданские войны, уже пролившие столько крови, он вступил в переговоры с Муавией и через шесть месяцев отрекся от власти.
Рвение Муавии не было столь бескорыстным, как у его предшественников. За двадцать лет правления, которое он продлил до глубокой старости, он залечил раны, нанесенные мусульманской империи междоусобицами, и вновь направил оружие верующих против тех, кого они называли неверными – против турок за Оксусом и против христиан Малой Азии и Африки. Его армии семь лет осаждали Константинополь, в то время как другие войска пересекали Ливию и основали новую столицу этой провинции – Кайруан, в двенадцати милях от моря и в пятидесяти милях от Туниса. Однако завоевания мусульман теперь преследовали не только цель распространения религии Корана – они укрепляли империю новой правящей династии, сочетавшей деспотические привычки древних восточных монархов с фанатизмом новых сектантов.
Муавия покинул Аравию, чтобы больше не возвращаться: ему больше нравилась покорность сирийцев и их рабские привычки, чем гордая независимость бедуинов. Он добился признания своим соправителем своего сына, сластолюбивого Язида, тем самым заранее обеспечив ему преемственность. И поскольку эта передача власти была допущена впервые, должность наместника пророка стала наследственной в семье сына Абу Суфьяна, который был его самым давним и яростным врагом.
Фатимиды, дети Али и дочери Магомета, не желали ни разжигать гражданскую войну, ни признавать то, что они считали узурпацией, но и не прекращали борьбу за веру. Хусейн, второй сын Али, участвовал во второй осаде Константинополя. Однако когда пороки Язида показали мусульманам тяжесть и позор нового ига, Хусейн, удалившийся в Медину, прислушался к предложениям партии, желавшей вернуть власть внуку Магомета и представителю курайшитов. Утверждали, что сто сорок тысяч человек готовы были обнажить меч за него.
Хусейн пересек пустыню с небольшим отрядом преданных семье друзей, но, достигнув границ Ассирии, обнаружил, что восстание в его пользу уже подавлено и что со всех сторон его окружают лишь враги. Отступление было невозможно, а сдаться он считал ниже своего достоинства. Напрасно он уговаривал друзей позаботиться о своей безопасности – никто не хотел его покидать. Тридцать два всадника и сорок пехотинцев решили сразиться с армией Обеидоллы, наместника Куфы, которая, как они знали, насчитывала пять тысяч конников. Но среди мусульман не нашлось никого, кто бы