потолком, холодные, вибрирующие. Промежутки между рядами ящиков – как лабиринт. Они шли по указателям. Молчали. В шаге друг от друга. Он – впереди. На табличке: «Офис. Джеймс Эллиот.» Генри постучал. Один раз. Вошёл. Офис был аккуратным. Стол. Книги. Часы на стене. И мужчина за столом – Джеймс Эллиот. Улыбка слишком широкая, запонки слишком блестящие. Взгляд – наигранно вежливый.
– Мистер… – начал он.
– Харгривс, – оборвал Генри. – Временный уполномоченный по аудиту от поставщиков.
– Ах… да… Пожалуйста, проходите. Присаживайтесь.
– Я не сижу. Мне хватает стоять, если разговор короткий.
Клэр прошла и встала у двери. Молча. Генри достал из пальто папку. Бумаги. Строгий взгляд. Он говорил не быстро, но так, что каждое слово звучало как закон.
– По нашим данным, последняя партия была задержана.
– Бюрократия. Вы же знаете, как это бывает.
– А по нашим данным – вы решили, что можете диктовать условия.
Эллиот чуть усмехнулся.
– Послушайте, это всё только бизнес…
– Именно. А в бизнесе есть правила. Их не обсуждают. Их выполняют. Или исчезают.
Молчание.
– Вы угрожаете? – спросил Эллиот, но голос дрогнул.
Генри достал сигарету. Закурил. Не спеша. Выдохнул. Смотрел прямо.
– Угроза – это эмоция. Я – не эмоция.
Он достал из внутреннего кармана маленький лист, передал Клэр. Она подошла, положила его на стол. Эллиот посмотрел. В списке – имена. Даты. Счета. Адреса. Всё, что не должно было быть известно.
– Мы знаем, где вы берёте людей. Мы знаем, кому платите. И кто спит с вашей бухгалтершей. Хотите продолжить?
Эллиот молчал. Пот на висках. Генри сделал ещё одну затяжку.
– У вас есть двадцать четыре часа. Чтобы вернуть всё. Без вопросов. Без недостачи. Или здесь станет пусто. И очень тихо.
Он развернулся. Клэр за ним. Они вышли. На выходе он выкинул сигарету. Не глядя. Не думая. Просто выплюнул дым. В машине снова сидел Гарольд.
– Всё? – спросил он.
Генри кивнул. Сел. Но внутри… всё было не так. Раньше он чувствовал удовлетворение. Контроль. Сейчас – только пустоту. Не тишину. Пустоту. Потому что в его пальто всё ещё пахло её кожей. Паб встретил их, как всегда: тусклый свет, запах копчёного мяса, старый пол, который скрипел только под теми, кто не боялся своих шагов. За баром кивнули. Генри ничего не сказал. Только прошёл мимо, через тёмный коридор, мимо портретов мертвецов на стенах, и открыл дверь в уединённую комнату – ту самую, где тишина была законом. Он сел. Гарольд – напротив. Официант вошёл, поставил бутылку коньяка, два стакана, сигареты в жестяной коробке. Вышел. Дверь закрылась. Ни слова. Генри налил себе. Один стакан. Полный. Выпил залпом. Откинулся назад. Закурил. Гарольд молчал. Тишина тянулась, как дым по потолку.
– Ты, когда- нибудь думал… – начал Генри, глядя в одну точку. – …как мы сюда дошли?
– Нет, сэр. Я и не шёл. Меня втащили.
– А если бы мог