переехать мост на баварскую сторону. «Нам собственно, – сказал Володя, – и ехать-то не очень далеко. До границы четырнадцать километров, а там до Перах. Это не Бог весть что, за два дня управимся».
Вещи вернули с вокзала. Кузнец за некоторое количество табака обещал к вечеру привести телеги и лошадей в порядок. Володя уехал на велосипеде в Браунау, и его возвращения ждали с большим волнением. Он приехал, как выжатый лимон. «Там Бог знает, что творится. Город наполнен СС-овцами, все какие-то мрачные личности. Вид такой, что готовятся к защите. Мост охраняется и, как мне сказали, через шесть дней будет закрыт. Нам надо торопиться, завтра же ехать. Мне удалось получить пропуск. Опять повезло. Я попал на очень милого полицейского, который, оказывается, читал «Войну и мир», очень поразился, что я Толстой и внук. Долго ахал, говорил: «Wie komisch»! (Смех один. Нем.) и сказал, что завтра он на посту у моста и всячески нам поможет проехать. «Ну, уж теперь не подведите, – посмотрел вдруг на меня и Алину Володя, – чтобы все было готово, завтра в шесть часов встаем грузить и не позже восьми часов надо выехать». – «Да что ты кипятишься, у нас еще вчера все было готово – к поезду».
Часов в семь вечера, выглядывая в окно, я вдруг увидела проезжавшую тележку, запряженную парой низкорослых лошадок. Таких повозок с беженцами проезжало очень много, но эта привлекла мое внимание. Правил седой усатый старик в русской папахе, рядом с ним сидела совсем молоденькая женщина с грудным ребенком на руках. Около подводы шел молодой человек в офицерской немецкой форме. Проехав немного наш дом, тележка остановилась. Молодой офицер что-то сказал сидящей женщине и скрылся из вида. Она продолжала сидеть с рассеянным, усталым лицом.
«Вот так и я скоро с Танечкой…» – подумала я, и захотелось узнать, кто они, куда едут, может быть надо помочь. Я вышла на улицу и подошла к телеге. На мой русский говор женщина устало улыбнулась, она была почти девочка. «Пойдем к нам, – сказала я, – мы живем напротив, вам наверно надо ребенка покормить, переодеть». Она с радостью согласилась.
Оказалось, что она жена офицера, он тоже русский, офицер РОА, бывший офицер Красной армии (РОА-Русская освободительная армия, или Власовцы, русские воинские части, служившие в рядах вермахта, мечтая с их помощью освободить СССР от большевиков). Они едут из Линца, так как туда подходят советские войска. Муж привез ее с ребенком сюда, сам должен вернуться. Мы занялись ребенком, который вскоре заснул, а затем и муж ее, направленный возницей, постучался к нам. Узнав, что мы завтра уезжаем, он попросил разрешения устроить жену переночевать у нас, с тем, чтобы остаться в нашей комнате, после нашего отъезда. Хозяйка не имела ничего против. Мы их накормили, чем могли.
Офицер этот немцев ненавидел, как и Поповский, и в лицо говорил им, что войну они проиграли из-за своей глупой политики в России. «Генерал Власов, – говорил он, – воспользовался Германией, как плацдармом для своей деятельности.