этому произведению подходит, она, в сущности, является попыткой дать обобщенный теоретический срез всего искусства своей эпохи.
Господство историзма в подходе к явлениям искусства привело, по мнению Б. Р. Виппера, к «признанию законности любой формы». В результате искусствоведы занимаются лишь «истолкованием стиля», боясь производить качественную оценку отдельного произведения, произносить лично ответственное суждение. В качестве основы для такого суждения Виппер предлагает рассматривать произведения живописи одновременно как «изображение», т. е. то, что на картине изображено, и «картину», представляющую собой по определению автора «обрамленный холст, поверхность красок, чередование мазков». (Переводя на современный язык семиотики, «изображение» можно понимать как «цепь означаемых», а «картину» – как «цепь означающих»). Немаловажно упоминание в связи с ними и третьего элемента, «формы», находящегося где-то между этими двумя категориями, ибо «форма» лепится мазками и не является «изображением» как таковым, будучи таким образом чем-то вроде архитектоники изображения, т. е. структурой.
Поскольку и то и другое зритель видит «врозь и одновременно», то «чем скорее они сливаются, тем выше качество художественного произведения». Или, другими словами, тем выше качество, чем быстрее поверхность открывается внутрь изображенного мира, и наоборот, чем скорее предметы растворяются на плоскости». В этом слиянии автор видит «слияние времени и пространства в новой художественной реальности», поскольку «изображение олицетворяет для нас по преимуществу пространственные ценности», а «картина внушает нам ощущение времени».
Если несколько отвлечься от того, что статья посвящена живописи, и распространить методологию Виппера на искусство в целом, то мы увидим, что речь здесь идет о причастном изображенному объекту взгляде «изнутри» произведения и о его охвате взглядом «снаружи». И тогда перед нами открывается широчайшее поле для аналогий и сопоставлений. И, конечно же, первая из них – теория М. М. Бахтина, разработанная им в то же время, когда появилась статья Виппера, в начале 1920-х годов, и дошедшая до нас лишь в публикациях 1970-х–1980-х. Ведь что такое випперовское «изображение», как не бахтинский «кругозор», мир, явленный изнутри героя, т. е. художественно оформленного субъекта видения? («Противостояние предмета, пространственное и временное – таков принцип кругозора»).[51] «Картину» же при этом можно понимать как «окружение», т. е. результат эстетически оформленного, «внеположного» по терминологии Бахтина авторского видения. («Особенность окружения выражается прежде всего во внешнем, формальном сочетании пластически-живописного характера: в гармонии красок, линий, в симметрии и прочих несмысловых, чисто эстетических сочетаниях»).[52]
Это сочетание «кругозора» и «окружения» в другой, более ранней работе названное «вживанием» и «объективацией», и у Бахтина происходит в одномоментном воспринимающем и эстетически оформляющем