видела, у одного такое страшное рыло, точно у моего набольшего, – ответила она, умышленно искривив своё лицо.
– Кто будет твой набольший?
– Вестимо, кто, Асмодеем его зовут.
– Значит, самый старший черт?
– Вот он и есть.
– Может, он это и был, ты осмотрелась?
– Спорить в этом не могу.
– Если бы кто другой был, мы тоже видели бы.
– Да, он не всем показывается, только своим верным слугам появляется, – врала старуха.
– Сергеич, нам всё-таки, надо быть осторожными, всяко бывает: есть и люди, на сатану похожие. Топор у тебя наготове?
– Вот, он, – потряхивая им, сказал тот.
Калистратыч вынул из кармана свой кремнёвый пистолет и начал его оглядывать.
«Ну, знать, последний час мой пришел», – думала старуха, видя такие страшные приготовления.
– Голубчики мои, не убивайте мою душу грешную, возьмите назад свои деньги, оставьте только меня живую, – взмолилась она.
– Что ты, угорела, что ли, знать? Живи и потрафляй своему сатане, нам ты не нужна, а деньги оставь себе на память. Пойдем, Сергеич, – проговорил Калистратыч.
– Струхнула, даром что колдунья, – проворчал Сергеич, выходя из избы впереди своего командира.
Едва лишь он спустился с крылечка, как из-за угла взвился кистень, раздался удар и настолько сильный, что несчастный успел вскрикнуть «ах!», поднял руки к верху, хотел схватиться за голову, но не успел и грохнулся, лицом вниз, на снег.
– Что с тобой? – вскрикнул Калистратыч, спускаясь с крыльца.
Не успел он проговорить эти слова, как раздался выстрел; старый разбойник схватился рукою за грудь, зашатался, взмахнул пистолетом, дал выстрел в воздух и свалился на труп своего приятеля.
– С победой! – крикнул Чуркин, схватил в объятия Осипа и поцеловал его. – Рыл ты нам яму, а сам в неё свалился, – сказал разбойник и другим выстрелом размозжил Калистратычу голову.
– А я, на всякий случай, чтобы не отдышался, угощу его приятеля, проговорил каторжник, и при этом нанес Сергеичу несколько ударов по голове кистенём, с такою силою, что вылетевшие из черепа брызги мозга залепили Осипу глаза.
– Поди, спроси у колдуньи фонарь!
Осип побежал в избу, обшарил её и отрапортовал своему атаману:
– Василий Васильевич, в избе никого нет.
– Где же старуха?
– Не знаю, знать, ушла.
– Не может быть, она здесь, куда ей деваться?
– Всё оглядел, знать, слиняла.
– Ах, она ведьма! как бы теперь в городе тревоги не сделала, – сидя верхом на трупе Калистратыча, бранился разбойник.
– Пойдём, а то, пожалуй, нас здесь накроют.
– Сейчас, вот только до мошны приятеля надо добраться, я видел через окно много денег в ней, – сказал каторжник.
– Постой, я помогу тебе; где она?
– На шее у него, на ремне прицеплена, никак не сорвёшь.
Грудь убитого Калистратыча была открыта; Осип взял валявшийся около Сергеича топор, взмахнул им по ремню, и дело было кончено, –