сколь сильно вы трансформировались за последнее время, потому что вы, принц, прекрасно знаете, как любят вас принцессы, всё детство которых прошло в играх с вами, сколь нежны и привязаны они к вам, они ведь знают вас настолько близко, что такие ужасные метаморфозы в вас могут просто разбить их нежные сердца! Вы хотите, чтобы я остался здесь? Вашему дяде остаться?
Том жестом согласился с Сент-Джоном и промычал что-то нечленораздельное. Он быстро учился прислушиваться к чужим советам, и в его простом, честном сердце впервые зародилась мысль, что лучше всего в сложившихся условиях поступать так – как можно точнее следовать приказам короля и как можно больше помалкивать.
Несмотря на все предосторожности, разговор между молодыми людьми иной раз буксовал. Несколько раз Том тушевался и смолкал. Не раз и не два, по правде говоря, множество раз Том был близок к краху своего плана, и уже готовился признать полное поражение, и опять броситься на колени, но его спасал как такт принцессы Елизаветы, так и наставительные слова бдительных лордов, как бы невзначай подбрасываемые в разговор, что, по-видимому, случайно, имело счастливый эффект для его исхода. Однажды маленькая леди Джейн повернулась к Тому и потревожила его вопросом:
– Милорд! Вы сегодня отдали сыновний долг её величеству матери-королеве?
Услышав такое, Том окончательно впал в ступор и понял, что скоро свихнётся на самом деле. Однако изрядно протянув время, он уже был готов брякнуть что-нибудь взятое с потолка, как ему на помощь пришёл находчивый Сент-Джон, ловко встрявший в разговор с непринуждённостью прирождённого словоблуда-царедворца, привыкшего с честью выходить из любого дипломатического тупика:
– Несомненно, миледи! Королева вполне ублажила его сердце, сообщив, что его величеству теперь много лучше! Не так ли, ваше высочество?
Пытаясь выразить подтверждение сказанному, Том заблудился в словах и стал бормотать что-то невнятное, однако вовремя остановился, поняв, что скользит по предательски тонкому льду. Он притормозил дальнейшие рассуждения. Спустя какое-то время разговор зашёл о том, что Тому предписано прекратить вредоносные занятия в школе.
– О, какая жалость! – заверещали принцессы, – Какая жалость! Принц! Вы делали такие грандиозные успехи! Но ничего, всё наладится, перерыв будет недолгим, и вам, принц, ещё придётся блистать, показывая королю и Англии вершины вашего знания, и вы будете столь же образованны, сколь ваш отец и вы потрясёте мир тем, что будете понимать столько же языков, сколько способно понять его королевское величество!
– Мой папаша? – подняв брови, ответил Том, – Да он на своём-то буробит так, что его могут понять только свиньи в хлеву! А что касаемо так называемой учёности, про которую вы тут нагородили с три короба…
Тут он повернулся к Сент-Джону и, встретив его злобный взгляд, поперхнулся, покраснел и тихим голоском залепетал:
– О, вы не представляете, сколь сильно коварный недуг сразил