же!
Высохший плод в траве под деревом, сбросившим листья
Воспоминанье без вдохновенья
Сорванная ромашка, которой уже не расти.
Воспоминанье
Пересохшее русло реки
Без вдохновенья
(Испуганно.) Зачем я копаюсь в себе? Чтоб отыскать его. Но ведь это уже не он?
Лишь рассказ о нем. Не пойдет. Нужно явить его самого.
Пусть он пребудет вовеки.
Пауза.
Его песня звенит во мне. Это моя песня?
Или я – его песня?
Была одна песня, он ее пел, но я ее пела лучше
И был узор, который он научил меня видеть
И я его видела тоже
Едва заметный узор, бледный, как тело
Струящийся в локонах, в линиях рук и ног
Искажали его лишь рожденье и смерть, боль и страх
А в саду любви и неги он был безмятежен
Я глядела на тебя искоса, а ты меня не замечал
Беседовал, значит, с ангелом, что позировал для Микеланджело, я видела, как ты понимающе кивнул, и этот кивок отбросил меня в стан вероотступников, я лежу в траве, а вокруг пустыня, и даже сам дьявол прошел бы мимо, но мой отец-садовник окинул взглядом землю и крикнул мне, что даже пустыня может кормить Баттерси, если ее как следует унавозить
Я хочу видеть!
Тогда молись.
Но стоит мне приступить к молитве, к этой долгой мысли, что уходит в поры сознания, как ручей в песок, пока все слышимое не станет святыми подземными водами,
стоит мне приступить к молитве,
как на ум идут поручения и покупки, и новая пемза, и кулек табака для Уильяма, и что красная краска похожа на кровь, и когда наконец соседи перестанут браниться, и не забыла ли я положить еды блохастой ободранной кошке, что свернулась под лондонским солнцем на нашем ветхом крыльце
Молись!
Ангел взмывает в небо, это был Гавриил, говорит Уильям, он слишком занят, чтобы тут у нас задерживаться, а небеса сияют, это Гавриил расправляет над Темзой крыла, подобно огням фейерверка
Я хочу видеть!
Так молись.
Но у меня хоть кол на голове теши, и нет в ней лазейки ни для молитв, ни для ангелов, а внутри бурлит ревность
Что ж, тогда пой, говорит Уильям, или рисуй, или иди сюда и поцелуй меня
И мы рисуем, рисуем часами, и вот он рисует мне свою эманацию, мрачную, похожую на мотылька – сидит на цветке мотылек-вероотступник, мотылек-страстотерпец.
Я хочу видеть!
Молись.
Пауза.
И я обещаю тебе, что в один прекрасный день ты увидишь! Ха!
Обещаю, Кейт, – и он обхватил меня и зашептал: держись добродетели, держись крепче,
и кто же из нас теперь ангел?
Ты, Кейт, ты и есть ангел.
Пауза.
Но мы были дьяволово племя
Похотливые, гневливые, нагие
Легкость птицы, приземленность червя
Истина! Выплаканная в запредельной радости
Истина! Так и не понятая, лишь принятая на веру
Я ничего не понимала (он выбрал меня не зря)
С самого начала я лишь верила, а он вдыхал
в меня веру, веру, веру
И мне было чем дышать
Верь верь верь
Я верила верила верила
Но