не растерялся и выдал пару смачных риффов. Раздались одобрительные крики.
– А он ничего так, да? – спросил я.
Снова гул одобрения.
– Несмотря на своё дикарское происхождение он парень неплохой – так что вы его не обижайте! А вот этот милаха с ритм-гитарой – это Дэвид. К несчастью, мой кузен. Из-за этого некоторые говорят, что он попал в группу через меня – но вы не верьте в эти грязные слухи.
Краем глаза я заметил движение сбоку. Несколько незнакомых мне мужиков с недовольными лицами переговаривались между собой, то и дело поглядывая на часы. Ко мне уверенной походкой заспешил эм-си. Я похолодел. Этим ребятам не нравилось затягивание времени, они, возможно даже решили турнуть нас со сцены прямо сейчас. Я решил ни за что не выпускать микрофон из рук, пока не закончится наше выступление. Закончится на наших условиях. эм-си приблизился ко мне и многозначительно постучал пальчиком по запястью. Я кивнул и вновь обратился к зрителям:
– Мне тут намекают, что я должен завязывать с этим делом – видите ли, ограничения по времени, все дела, но знаете, что?
– Шли бы они нахрен! – выкрикнул кто-то из толпы.
– В точку! – я указал пальцем туда, откуда был выкрик. – Пара умных людей посоветовали мне не скупиться на общение со слушателями – и я полностью с ними согласен! – и, прикрыв мембрану рукой, я злобно добавил: – А ну съё#ни, а не то прямо тут отмудохаю!
Растерянный эм-си ретировался. Вот так-то, кивнул я, и довольный собой, отошёл чуть назад и указал ладонью на Чэда.
– А вот этот флегматичный тихоня – наш ударник Чэд.
Да уж, тихоня. Забегая вперёд, скажу, что за 25 лет знакомства мы с ним перемолвились едва ли парой сотен слов. Чэд внезапно сыграл «ба-думтс», как бы предваряя очередную мою остроту. Зрители вновь рассмеялись.
– Внешность зачастую обманчива, ребятки. Кажется, что он спокойный и уравновешенный, но как он долбит в установку – моё почтение! И, хотите – верьте, хотите – нет! Этого чувака не раз отстраняли от занятий за хулиганство, а однажды даже исключили – правда, всего на неделю – за распивание алкоголя во время футбольного матча и последующее «непристойное оголение детородных органов и справление естественных физиологических потребностей в публичном месте», как стыдливо записал штатный школьный психолог в личное дело. Кто бы мог подумать, а? Под маской паиньки скрывается юный бунтарь! Может, единственный, и, даже последний, в своём роде!
Толпе Чэд и его выходки пришлись по нраву. Бунтари симпатичны.
– Последние юные бунтари! – раздался звонкий девичий выкрик из толпы.
– Точно, это мы! – подтвердил я, смеясь. – Но это слишком длинно, мы уже выбрали название покороче! О, кстати! О человеке, который его и предложил, прежде чем мы перегрызли друг другу глотки в жарком споре! Вот он, этот миротворец и наш человек-оркестр – Алекс. Обычно он исполняет партии на соло-гитаре и хорошо оттеняет меня, а, когда это необходимо, играет на клавишных. Чертовски умный парень, этот Алекс, я даже списываю у него тригонометрию. Оп-ля! Мистер Таннер,