охлаждены познанием того, что в мире ничто не свершается божественным путем, ни даже по человеческой мере – разумно, милосердно или справедливо…
Уповать, следовательно, остается только на будущую несправедливость, которая явится возмездием несправедливости сегодняшней. Но стоит ли служить ей?
– Лучше уж я останусь при неотмщенном страдании моем и неутоленном негодовании моем, хотя бы я был и неправ.
Мне отмщение
В нашем дворе я верховодил сверстниками и теми, кто помладше; после того как их старших братьев, взрослых урок, пересажали, я был признан главарем. Остались в прошлом прятки, салочки, колдунчики, казаки-разбойники, лапта, штандер, отмерной, отрезной, ножички, расшибец, казна, пристенок, железный обруч с проволочной погонялкой, грохочущие подшипниками по асфальту самодельные самокаты… Мы бродили гурьбой по домниковским закоулкам, крышам, чердакам, подвалам, по обширной стройплощадке гостиницы «Ленинградская» – десяток подростков, перепачканных и нахальных. Виталик Руднев, Валерка Лобанов, Санька Муравьев, братья Волнушкины, братья Макар и Андрей Шики, Сережка из третьего корпуса… Был еще Женька Буров по прозвищу Бурый, не признававший моего верховенства; время от времени мне приходилось жестоко с ним драться. (Позже, когда мы стали постарше, этот Бурый, работая в ателье на Домниковке, перешивал мне новые брюки в соответствии с тогдашней модой. Еще позже, когда я вернулся из армии, Марья Степановна сообщила мне, что он утонул, купаясь, пьяный, в Тишковском водохранилище.) Все мы жили в одинаковых двухэтажных бараках для рабочих бывшей чаеразвесочной Перлова. Нашими врагами были ребята с соседних дворов. По отдельности мы легко их одолевали: со свистом и воем врывались на враждебную территорию, побивали неприятелей палками и камнями, загоняли их в подъезды и начинали правильную осаду.
Однажды, объединившись, они внезапно на нас напали. Они были вооружены тяжелыми кольями, а мы – короткими железными прутьями, подобранными на стройплощадке.
И тогда же нам сделалось явно, что злую
Участь и бедствия многие нам приготовил Кронион.
Сдвинувшись, начали бой мы…
Под численным и техническим превосходством противника мы отступали. Нас загнали в сводчатый проезд дома № 38, окружили и принялись избивать. В свалке меня ударили сзади дрыном по голове. Удар был страшный; если бы не шапка (дело было зимой), как пить дать, черепушку бы проломили. Земля закачалась и прыгнула вверх… Первый раз в жизни я потерял сознание. Когда очухался, первое, что увидел, – ноги дерущихся. Мои товарищи стояли вокруг меня и отчаянно отбивались. Нам удалось вырваться из окружения и отбежать к длинному ряду сараев, примыкавших к высокой глухой стене фабрики «Большевичка». Мы влезли на крышу сараев и тем самым лишили противника его преимущества. Стоя на крыше, мы сталкивали нападающих наземь и швыряли в них все, что под руку подворачивалось.