мне это сделать? – скептически скривилась девушка.
– Поделись с ним своим дыханием.
Миприя помедлила, но затем, хмыкнув, встала на колени и приблизила своё лицо к лицу Ангелона так, что их губы почти соприкоснулись. Глубоко вздохнув и закрыв глаза, она раскрыла губы и медленно выдохнула в открытые губы мальчика. Вместе с воздухом из Миприи вышла нежно мерцающая белым светом шарообразная сфера энергии, которая, на мгновение зависнув, нырнула в рот Ангелона. Слабая вспышка озарила его тело, и мальчик глубоко и шумно задышал.
Поднявшись на ноги, Резагда сказала в пространство:
– Теперь ему нужен покой… Иджвал, помоги Саэрвилу смыть кровь с рук, она заразна.
Она отошла в сторону, закрыла глаза, и, внемлив её молчаливой просьбе, пурпурные деревья, тяжело вздыхая, стали быстро расти, раскидывая кроны и образовывая над хранителями купол. Вскоре древесный шатёр закрыл их от штормового ветра, гостеприимно предоставив временное убежище, но Резагда, не сдвинувшись с места, осталась стоять снаружи.
Ветер развивал её распущенные длинные волосы, нещадно спутывая пряди, но в тоже время, обдавая благодатной прохладой, успокаивал её рвущуюся душу. Несмотря на кажущееся равнодушие и отстранённость, внутри Резагды всё бушевало едва ли меньше, чем в природе. Обвиняя себя в происшедшем, она окончательно лишилась покоя. Казалось, земля уходит у неё из под ног, хотя даже в этот момент ничто не могло сдвинуть элементаля земли с места или поколебать её, даже штормовой ветер, гнущий деревья. Только испытываемые эмоции нарушали её душевное равновесие, отдаваясь тяжёлой щемящей болью в груди. К горлу подступили слёзы, но она изо всех сил старалась сдержать их и, сжимая кулаки, желала уничтожить, похоронить в себе всё, что чувствовала. Резагда так и не смогла обрести покой. Душевный разлад, начавшийся ещё в плену, не закончился с освобождением, терзания измучили её, становясь почти невыносимыми, и практически всемогущая, с точки зрения обычного человека, Резагда не знала, как ей остановить это, как сделать вновь так, чтобы ничего больше не чувствовать.
Миприя выглянула из под навеса, и неистовый ветер, мгновенно налетев, попытался её подхватить и унести прочь. Сморщившись, девушка вцепилась в гибкий ствол пурпурного дерева, с силой удерживая себя от лап бури.
Различив сквозь бушующую тьму силуэт Резагды, Миприя крикнула:
– Мама! Чего ты там стоишь?!
Но Резагда, погруженная в поток собственных мыслей и оглушённая звериным завыванием ветра, ничего не слышала. В этот момент она молила ветер забрать её боль, молила землю даровать ей былую твёрдость духа, а богов – избавить от проклятия элементаля. Именно так в последние несколько лет она стала воспринимать свою силу и саму себя, желая только покоя и тишины.
– Мама! – вновь крикнула Миприя.
Резагда по-прежнему не слышала дочь, а вот ветер, словно обратив на неё внимание, нагло подхватил Миприю и, издеваясь,