в сетевую игру, изредка торжествующе вскрикивает, когда удается убить злобных монстров и продвинуться на следующий уровень. В это время мама заходит в просторную ванную комнату с большим окном без занавесок и включает стекловидный лапчатый кран. Большая ванна, почти бассейн, шумно заполняется водой. Мать подходит к зеркалу и рассматривает себя со всех сторон. Покрутившись, она спускается на кухню, наливает себе кофе, включает гигантский, на всю стену монитор и задумчиво пьет из аккуратной белой чашки с золотой каемкой. Она забывает включить звук – на экране мелькают немые картинки очередного выпуска новостей.
Камера на Степана – он все так же в своей комнате, играет. Камера на мать – она снова идет наверх и удивленно смотрит на наполненную ванну. Она забыла, что хотела искупаться, но не придает этому особого значения. Она снимает тонкую легкую пижаму, оставляет на запястье массивный браслет из неровных черных камней, забирается в воду, ложится лицом к окну. В саду осень: мрачноватое, но красивое, в темных разводах небо и высокие деревья с крупными красными листьями. Маме становится хорошо, как любому человеку, находящемуся в тепле и уюте в то время, когда на улице холодно.
Камера в комнату Степана. Мальчик еще какое-то время играет, потом выходит и спускается на кухню. Там он видит кого-то из нянек, лицо прислуги размыто – Антону оно не важно. Степан просит налить ему сок. Выпив его, Степан поднимается и хочет вернуться к себе, но что-то заставляет его зайти в ванную. Он заходит. Мать лежит под водой, глаза ее закрыты. Длинные светлые волосы колышутся, расползаясь в разные стороны, как змеи. Через слой воды лицо мамы кажется нечетким и каким-то неаккуратным, отечным. Степан опускает глаза и видит, что руки ее неестественно плавают на поверхности, как будто совсем ей не принадлежат. Он машинально трогает маму за руку, ту, на которой черный браслет.
Степан рассказал о случившемся почти механически, скомкав финал, и, возможно, почувствовал облегчение. Антон же видел все предельно ясно и даже немного разозлился, что ему испортили ощущение эффектной концовки – непонятно было, что почувствовал мальчик, обнаружив утонувшую мать.
Не зная, как отреагировать – у них не было принято разводить телячьи нежности, – Антон хмуро кивнул, давая понять, что понимает масштаб трагедии, и что-то буркнул, вроде как удивляясь такому ужасному событию в жизни друга.
Степан добавил, поджав губы:
– Я с тех пор воду ненавижу. И не купаюсь никогда. Говорят, когда маленький был – истерики в ванной закатывал, боялся. Короче, отец мне даже сухой ионодуш установил. Так, в общем, короче…
Выходные задались. Антон два дня провел у Степана в гостях. В доме и на прилежащей территории было безлюдно. Лизу увезли на техобслуживание. Аркадий Степанович отпустил всю прислугу, он иногда так делал – отдыхал от присутствия чужих людей. Режиссеру нравилось проводить время с детьми, хотя он мог просто сидеть в своем кабинете или где-то