В сад не взяли.» Но как это оказалось уже спустя много времени это очень хорошо, что не взяли – что ни делается всё к лучшему, как говорится. Потому что появилась деревенская баба Стеша – появилась в их доме в роли няньки для трехлетней Марины, да так и осталась на всю жизнь в их доме уже на правах родственницы. Умерла баба Стеша в тот год, когда Марина и Павлик женились. Почти на следующий день после свадьбы. Она лежала уже давно. Ходила под себя, ни о каких, конечно, памперсах и одноразовых пеленках тогда никто и не слышал еще. Но ее все любили и ухаживали без раздражения – кто рядом, тот и помоет.
Баба Стеша уже за неделю до бракосочетания стала приговаривать: «Маришка, как бы я тебе не испортила все… Ведь умру, будут похороны вместо свадьбы… Только бы мне протянуть…». Считала все деньки. А как-то вечером Марина зашла посмотреть, а баба Стеша лежит на спине, глаза закрыты, губы подрагивают, сама желтая, будто из церковного воска лицо слеплено, и рот так страшно ввалился, как это бывает в очень глубокой старости перед близкой кончиной. И только слез беззвучных две влажные дорожки к подбородку тянутся. «Стешенька, что с тобой? Что, родная моя? – Марина обнимала старуху и ласково вытирала слезинки, – о чем ты? Что такое?».
«Я, Мариша, боюсь. Вот умру за день до свадьбы, вы, чтобы не отменять – гостей-то сколько, Бог ты мой, аж летят из-за далека! Вы меня свезете в морх и положите там, чтоб готовили, а я, Мариша, – Стеша зарыдала тихо и горько, жалостливо и так беспомощно… – я, Мариша, боюсь покойницкую. Там мертвяки ночью… Я не хочу с ними лежать…». Марина простонала и прилегла рядом со Стешей, обнимая ее двумя руками и гладя ее по голове. «Стешечка! Ну, неужто мы так поступить могли бы? А? Ну куда мы тебя из твоей комнаты? А? Нет… Не бойся. Ты поживешь еще, милая. Кто нянчить будет моих деток, а Стешенька?» – Марина сама не верила в то, что говорила, слезы текли ручьями, от жалости к Стеше сердце рвалось на части. Обе они понимали, что того, как раньше они засыпали вместе, и Стеша поглаживала Маришину маленькую ручку, а та сквозь сон повторяла: «Есе, есе, расскажи…», если Стеша останавливалась передохнуть или придумать новые повороты своих добрых сказочных историй, – этого уже не будет. Никогда. И сейчас они последний раз лежат так близко – молодая расцветающая жизнь в преддверии скорого брака и угасающая прожитая, на пороге такого близкого и неотвратимого конца. «Стеша, ты только дома будешь, никуда не отдадим, клянусь тебе!» – все шептала ей Марина, но Стеша уже ее не слышала, рот приоткрылся, и она спала, дыхание было ровным, слезы высохли, и выражение лица было мирным и успокоенным.
Маринина мать решила сразу если Стеша умрет завтра – никому ничего не скажу – отыграем свадьбу, а там уже и можно будет. Что молодым портить праздник.
Второй конфликт с Лермонтовым возник у Марины в третьем классе, когда в диктанте она написала «Бэла» с одним «л». Это была единственная ошибка, и не такая уж грубая – незнание имени собственного, но вместо ожидаемой пятерки красовалась уверенная 4. Она робко попыталась постоять