ты с чем выступаешь? – спросил Миша.
– Отдельного номера у меня пока нет. Я больше аккомпанемент, – смутился Коля.
– Кто?
– На скрипке играю.
– Э, друг. Сенька вон тоже на балалайке да на гармошке. Это не дело. По-хорошему цирковой артист должен все уметь: и петь, и плясать, и на голове ходить. Универсальный работник искусства, понимаешь?
– И правда, с чем же я на смотр пойду? – вдруг испугался Коля. – И зачем меня только пригласили! Я же не учился толком. Только музыкальное училище кончил, – признался он и закусил губу от собственного вранья.
Ведь даже училище закончить не успел, сбежал из Ленинграда недоучкой.
– Какие твои годы! – успокоил дрессировщик. – В цирке и научишься. Я вот самоучка, консерваторий и училищ не кончал. В твоем возрасте я механиком работал в порту. Вот паршивая работенка! Грязь, духота, трешься в машинном отделении целые сутки. Насквозь маслом провоняешь да копотью. Возвращаешься домой – тащит, аж люди шарахаются.
Миша и сейчас пах не райскими кущами и вдобавок оказался неряхой. Но Коля решил не поддаваться хаосу комнаты. Он аккуратно достал свои вещи из узла и сложил ровной стопкой на тумбочке. А скрипку прислонил к стене в углу у кровати. Миша насмешливо хмыкнул, наблюдая за его стараниями.
– Не успеешь полы помыть. У тебя прослушивание через пятнадцать минут. А до манежа – двадцать, я засекал ради любопытства, – показал он на старые, заляпанные вареньем настенные часы.
Они действительно показывали шесть сорок пять. А Чиж предупредил: не опаздывать! Коля подскочил, схватил со стула свою куртку и без оглядки побежал из комнаты.
– Эх, кулема, – усмехнулся Миша ему вдогонку.
6
– Опоздал на четыре минуты, – недовольно постучал по наручным часам Чиж. – Имей в виду, за каждое опоздание на репетицию я наказываю рублем. Впрочем, до репетиций может и не дойти, – усмехнулся он.
От усмешки антрепренера у Коли дрогнуло внутри. Он в панике подумал, что цирковая жизнь может закончиться прямо здесь и сейчас, если Чижу не понравится выступление. А хуже того: тут же закончится и Колина жизнь в целом. Ему никогда не вернуться в блокадный Ленинград, не найти себе другое место, и общежития его лишат. Куда он пойдет тогда, обратно на вокзал? Если он вылетит отсюда, его удел – голодные скитания в незнакомом городе и попрошайничество. В конце концов, нищие кончают одинаково. Коля от напряжения стиснул зубы до скрипа. Он был готов на все, лишь бы остаться в Цирке лилипутов.
– Ну, показывай, с чем приехал, – высокомерно бросил ему антрепренер. – Время у меня не резиновое.
– Я играю на скрипке, – твердо начал Коля.
Музыкальные способности – единственное, в чем он придерживался уверенности и не усомнился бы перед лицом отчаяния. Он огляделся, собираясь взять скрипку, как вдруг вспомнил: она осталась в общежитии! В суматохе, торопясь на смотр, он забыл свой инструмент, а без него номер не исполнить. Колю бросило в жар…
Пустой холодный манеж простирался