вас, по-вашему, вызвал сюда?
– Цирк лилипутов.
– Ох, какая наивность. Есть один цирк – наш, Молотовский. В котором вы сидите в данную конкретную минуту. И есть труппа лилипутов. А Виктор Чиж – антрепренер, пригласивший вас, артистов, из разных городов. Лично я считаю, это чистейшей воды авантюра, собирать подобное предприятие. И когда! В войну. Когда кругом хорошие артисты сидят без работы. И притом собирать с пустого места, без помещения и твердой почвы под ногами. Я, конечно, не деловой человек и ничего не понимаю. Но ума не приложу, как вы поедете на гастроли. Кто вам устроит гостиницы и прочее. Ну просто дикость и прошлый век.
– То есть вы что хотите сказать, нет никакого Цирка лилипутов?
– Именно.
– Извините, не может быть! Вот, в моем ангажементе написано! – возмутился Коля и сунул Тонечке свою бумагу.
– У нас на заборах и не то понапишут. Не всему же верить, – иронично пожала она плечами.
– А как же мне…– растерялся он.
Она не взяла письмо, продолжая заниматься своими делами. Но потом посмотрела на Колю, чуть сдвинув очки с толстыми линзами.
– Слушайте, я вам очень сочувствую, но теперь ничего не поделаешь. Не возвращаться же вам в Ленинград. Сколько вы ехали?
– Семь дней.
– Что творится! Пойдите в общежитие, отдохните, а вечером возвращайтесь на прослушивание.
Коля стоял посреди кабинета совершенно обескураженный. От волнения и усталости у него подкашивались ноги. Неужели его обманули? Неужели выматывающая дорога, ссора с отцом и жертва Пети были напрасными?
– Так он не ваш директор? – только и выдавил из себя Коля.
– Будь он мой директор, я бы застрелилась! – язвительно пробормотала она и кивнула на висящий на двери плакат с изображением двух маленьких клоунов и надписью: «Фокс и Покс – удивительная парочка!» Один из них – по-видимому, Фокс – держал ружье с клаксоном.
– Но что теперь делать? – в отчаянии воскликнул Коля.
– Я же вам говорю. Идите в общежитие, познакомьтесь с остальными членами вашей труппы. Они и правда добрые ребята, тут он не соврал. Глядишь, подружитесь, привыкните, получите первую зарплату. А там и решите, что делать дальше.
Последнюю фразу Тонечка произнесла мягко, словно разговаривала с больным ребенком или с близким другом. Было видно: она жалеет его. Но Коля с малых лет считал жалость унизительной, и она отрезвила его, заставив встряхнуться.
– Спасибо. Я пойду. А когда следующая зарплата? – поинтересовался он в дверях.
В другое время он постеснялся бы задать подобный вопрос, но теперь, при новых неприятных открытиях, ему пришлось задавить в себе и гордость, и смущение.
– Через две недели. Но у вашей труппы там свои расчеты. Табеля я готовлю отдельно. Спросите лучше у вашего Чижа.
***
Общежитие располагалось в сером, неприметном кирпичном здании с облупившейся штукатуркой. Его унылый фасад просил ремонта и словно был насмешкой над пышной яркостью цирка. И как здесь могут жить цирковые артисты? Колю колотило