докладывала: «Тут есть кино, здесь хорошая спортивная одежда, а здесь мы как-то снимались для Cosmo». Баров должно было быть много, но Славнову ничего не нравилось. Мы все шли, шли и шли.
– На Кавказе мало йода, – говорил Дэн. – Поэтому у них дети тупые, а когда вырастают, покупают йод в аптеках, но все равно этого не хватает. – И ржал.
– Самые ужасные москвичи – приезжие, типа вас, – замечал Фил, и все смеялись. Он единственный из всей группы был москвичом. Долгий был откуда-то неподалеку, но это не считается: замкад – он и есть замкад.
Наконец мы приземлились в турецком кафе «Бибигон». По телевизору показывали матч наших баскетболисток, но заинтересоваться им ни у кого не получилось, хотя поначалу каждый выдал псевдоэкспертную фразу в духе «с нынешним составом китаянки нам по зубам, да». Пиво под болтовню шло хорошо, Катя сидела рядом и оттаскивала Долгого от моего уха.
– Вова, прояви понимание, – говорила ему она. – Не всем интересно, кем в прошлой жизни была соль.
Мне было интересно, не чем была соль, но почему Долгий вообще интересовался историей ее инкарнаций. И вообще было интересно, как он из родного Подмосковья добрался до буддизма. Но в тот день ответов я не нашел. Не нашел их, впрочем, и потом.
Долгий первым ушел из кафе, убедив всех, что у него есть сто рублей на такси. Когда остальные, расплатившись, вышли на крыльцо, Дэн засобирался покурить ганжубаса, и с ним исчезли Фил и Славнов. Мы с Катей остались вдвоем.
Шли под ручку, и я плел про гармонию духовного и физического, чтобы связать слова. Катя жаловалась на тяжелую женскую долю, и тогда я плел ей про нормальность разных путей развития личности, не веря ни в одно сказанное собой слово.
Мы долго прощались в коридоре гостиницы. Если бы она хотя бы отпустила мою руку! Но она держала ее, смеялась и прижималась невзначай (а может, ее просто шатало). В тот момент я начинал верить в себя и даже радоваться быть другим, потому что девушка, которая мне нравилась, не хотела идти спать, хотела стоять со мной в коридоре гостиницы и держаться за руки.
Утро началось с пива, которое принесли в мою комнату Славнов и Фил. Фил упал на свободную кровать и под пивом, улегшимся на вчерашний алкоголь, стал шутить. Подтянулись остальные. Дэн скрутил ракетку и покурил на балконе. Долгий сказал, что хочет посмотреть кино и ушел. Кати не было: звонила адлерцам. Мне казалось странным так долго пить и нелепым – играть уже через несколько часов. Да, нынешние зожники сейчас переворачиваются на своих эллипсоидах от того, сколько мы тогда бухали.
– Все пройдет круто, – уверял Фил. – Вставим Дэну в жопу электровеник, и дело в кармане.
Катя пришла рассерженной и погнала всех собираться. Дэн, считавший, что перед сценой все должно быть плохо, ни на градус не поник, а остальные, как виноватые дети, молча разошлись по комнатам, собрали свои инструменты и погрузились в автобус. До самого концерта Катя не подходила ко мне и не говорила