и спокойно, усевшись снова на камень.
– Но ведь разумом человек только богами одарен по воле их, – возразил Инохий.
– Пусть так это, дитя милое, но значит ли это, что богов считаешь ты человека разумнее много?
– Конечно, быть иначе не может.
– Стало быть, допускаешь ты степень разумности разную у богов и у человека смертного?
– Так именно! – согласился юноша.
– Тогда отчего же не можешь признать ты степень разумности живого любого, но много ниже человеческого? – старец всё также сидел среди камней, беседуя с Инохием, словно друг за столом, попивая из стакана прохладный ароматный напиток.
– Но разумны ли раковины эти и моллюски в них живущие? – недоуменно спросил сын титаниды, сам того не замечая, как с интересом втягивается в философскую беседу с незнакомцем.
– А что, по-твоему, о дитя разумное, есть разума проявление?
– Разума… Проявление… Не знаю я точно…
– Помогу тебе я в затруднении твоём, юноша умный, – спокойным тоном, совершенно не так, как говорили учителя с юным отпрыском, сказал старец, продолжая смотреть на Инохия добрым взглядом, – определяется разум тремя вещами простыми: целью, действием, для цели той достижения и результатом действия, дабы цели поставленной достичь. Вот ты, юноша прекрасный, пришёл сюда на берег с целью какой?
– Искупаться чтобы, отдохнуть и подумать с собой наедине.
– Три цели было у тебя. Достичь чтобы их, купался ты много, действовал, значит. А результат? Доволен же ты, как вижу я?
– Да, очень, – смущённо ответил Инохий.
– Вот и разума твоего доказательство простейшее. Желаешь, вероятно, чтобы привёл я разумности доказательство животного какого-нибудь? – старец прищурил один глаз и улыбнулся в жиденькую бороду.
– О, да, любопытно мне это, – живо отозвался юноша.
– Ну, пожалуй, вот, – задумчиво сказал старец и посмотрел в небо, где кружились, покрикивая на бакланов, чайки, – например, птицы. Целью основной живого любого потомства воспроизведение является. Так?
– Так.
– Для цели этой достижения пару себе ищут они, а также искусно гнёзда вьют из ветвей и листьев. Такое видел ты?
– Да, всегда удивлялся я, как же птицы ткачами такими ловкими оказываются, что гнёзда их ветру даже не сорвать с деревьев высоких, – сказал Инохий, начиная подходить ближе к старцу.
– Хорошо это, что замечаешь такое. В результате, выводят потомство птицы, цели действиями своими достигнув. Так ведь?
– Да, – вымолвил, чуть растерявшийся юноша, – значит, разумны и птицы.
– Разумно живое всё, – спокойно заключил старец, – разума уровень лишь разный.
– А кто вы? – спохватился Инохий, придя к неожиданному для себя выводу о разумности всего живого в беседе с неизвестным старцем.
– Пусть не волнует тебя это, живу я здесь давно очень, – ответил философ, неопределённо