которое открылся путь от родного дома в этот загадочный мир.
– Прикоснись, – сказал старичок.
Кристина осторожно дотронулась до зеркальной поверхности. Как и тогда, она показалась ей живой и теплой. От легкого прикосновения разошлись водяные круги, маленькие волны нахлынули на деревянную столешницу и засеребрились ослепительными искрами. От яркого света женщина прикрыла было глаза, но тотчас широко распахнула их от удивления.
В зеркале, словно на плоском мониторе, из темноты проявилось изображение знакомого поля с огромной недружелюбной травой. Там, как и прежде, хозяйничал порывистый ветер. Он накидывался на измученных долгим блужданием детей, терзая их волосы и одежду.
Материнское сердце больно сжалось. Алёша медленно переставлял усталые ноги, брел, не разбирая пути. Он уже не защищался руками, и жесткая трава нещадно била его по лицу. Безрезультатные поиски выхода из западни сделали его взгляд бессмысленным и одиноким. Трава, танцующая вокруг мальчика какой-то надменный танец, стала монохромно-серой. Это серое пятно двигалось вместе с подростком, охватывая пространство на расстоянии вытянутой руки.
Вот оно соприкоснулось с другим двигающимся пятном грязно-коричневого цвета, в центре которого брела, низко опустив голову, Соня. Девочка добела сжала кулаки, ее напряженные худенькие плечи вздрагивали от надрывного плача. Она медленно шла вперед, никуда не сворачивая и уже не ожидая увидеть хоть что-то, кроме гигантской травы.
И вот, казалось бы, сейчас они повстречаются с Алёшей. Но серое и коричневое пятна, столкнувшись, словно мячи, откатились в разные стороны, увлекая за собой пленников. Дети побрели далее, не заметив друг друга на расстоянии чуть более метра.
Кристина впилась глазами в разлитое зеркало. Она пыталась увидеть и младшую дочку, для роста которой эти заросли были просто непроходимым лесом.
Длинный худой палец с крупными суставами указал на самый край поля. Здесь трава переливалась всеми цветами радуги, но никого не было видно.
– Прикоснись к нему, – предложил старичок.
Кристина дотронулась до радужного пятна, и изображение приблизилось настолько, что стало возможным разглядеть, как в беспощадных зарослях, сидя на земле, рыдает Ангелина. Она то опускала лицо в пухленькие ладошки, то поднимала заплаканные глаза к небу. Ее губы что-то шептали. Слова не были слышны, но было ясно: Лина молится.
Старичок встал, взял свою палочку:
– Идем скорее, радость моя! Господь велит помочь малышке твоей.
Кристина уверенно направилась вслед за хозяином гостеприимного домика.
– Ты куда, мама? – забеспокоились Миша и Лиза.
– Лина где-то рядом, – ответила мама на бегу.
Дети бросили деревянные ложки на стол и помчались вслед за матерью. Молодая женщина едва поспевала за старичком. Опираясь на свою палочку, он, казалось, не шел, а летел над тропинкой, уже освещаемой яркой луной. Затем он свернул в сторону леса, легко