когда же?
–Ты не помнишь?! Эх, ты! Я в них хотела приехать, но у них, как назло, застежка сломалась, Юра не успел починить. Ты мне, между прочим, много чего дарил… Вот это кольцо, например.
Она показала ему кольцо с красивым сапфиром.
–Ух ты какое нарядное! Это Юра такое засобачил?
–Ну прям, Юра! Это известная ювелирная фирма! Там внутри есть клеймо. Я его надеваю только по праздникам, а в обычное время храню в сейфе. И с собой привезла в коробочке.
–У меня был вкус. Ладно, кольцо можешь не дарить, оставь себе.
* * *
Между тем, в детской компании назревал конфликт.
По соседству с рестораном Клотильды располагалась недорогая пиццерия, в которой обедал народ попроще и попестрее. Территориальная граница между двумя заведениями условно определялась несколькими кашпо с цветами, поставленными Клотильдой, а пространство перед ними было уже общим, так сказать, коммунальным.
В пиццерии крайний стол занимали две смешанные пары: давно не стираный француз лет тридцати с небольшим, а с ним – приземистая толстая молодая индонезийка, в таком ярком макияже, что ее можно было принять за актера театра кабуки. Компанию им составлял худой подергивающийся араб с бородкой, по виду наркоман, и бесполая француженка, в расстегнутой кожаной косухе, из-под которой со впалой груди свисала грязная майка.
Очень смуглый диковатый мальчик, лет пяти, видимо, сын индонезийской женщины от предыдущего союза, возился с хромой неухоженной собакой. Мать время от времени подзывала его к себе, отрывала руками куски пиццы и засовывала ему в рот. Тот жевал, чавкая, частично проглатывал, частично выплевывал на землю под стол. Мать их с ворчанием подбирала и клала рядом с тарелкой.
Мальчик постоянно поглядывал в сторону Мелиссы и ее подруг, явно завидуя их веселости и желая присоединиться, но не зная, как это сделать. И вот в минуту, когда девочки что-то живо обсуждали, мальчик не выдержал, подбежал к Мелиссе, сорвал с ее головы золотую корону, сделал пару шагов в сторону и остановился, глядя на девочек с вызовом. Мелисса, застигнутая врасплох нападением, растерялась, но ее подруга, светловолосая девочка годом или двумя старше, решительно подошла к мальчику, выхватила из его рук корону и, строго погрозив пальцем, вернулась к своим. Лишенный трофея мальчик посмотрел на мать, плюхнулся на землю и пронзительно заверещал.
Мать вперевалку поспешила на помощь, дожевывая на ходу. Розовые лосины переливались на ее толстых бедрах, раскрашенное лицо было угрюмо. Мальчик, что-то плаксиво выкрикивая, указывал ей на подругу Мелиссы, отнявшую у него корону.
–Ты его ударил! – накинулась на девочку индонезийка с ужасным акцентом. – Он – маленький! Ты его бить! Нельзя бить! Я тоже тебя бить!
Девочка испуганно отшатнулась, выронив корону. Мать, молодая приятная женщина, вскочила из-за стола, но муж удержал ее. Французы, привлеченные резкими выкриками индонезийки, озабоченно смотрели на детей, но никто не решался вмешаться. Норов поднялся и подошел к толстой раскрашенной женщине.
–Bonjour,– сказал он ей.
Та