та покачала головой:
– Неа, я домой. Но к малышу я заскочу как-нибудь. Не прогоните?
– Конечно нет. Приходи. Вы ведь подружились. И спасибо тебе, что присмотрела за Эмико.
Девочка помахала рукой и выскочила в сад.
Рюноскэ отпер комнату, из которой неслись стоны и всхлипывания. Он не ошибся: тут, в небольшой тёмной кладовке сбились в плотную кучу гости и сам хозяин. Видать, черти мало озаботились удобством заключённых, просто покидали их сюда, как кидает старьевщик всякий ненужный людям хлам в свой мешок. Напихает побольше, утрамбует как следует и потуже завяжет. Выпущенные на волю «лучшие люди деревни» с трудом разминали затёкшие руки и ноги, оправляли кимоно на тучных животах. Выходить, впрочем, хотели не все. Кое-кто, услышав особо громкий выкрик или взрыв адского хохота, донёсшийся из зала, попытался вновь спрятаться в кладовке, сочтя её наиболее безопасным местом. Рюноскэ, старательно вытаращив глаза и сделав удивлённое лицо, оглядывал стоявших перед ним людей. Он переводил взгляд с одного на другого и вскрикивал:
– Господин Танака? Господин Ёсино? Господин судья? Вы что в прятки играете? Зачем вы закрылись в кладовке?
– Ва-ва-ва… Ик-ик…– только и мог ответить перепуганный до икоты хозяин дома.
Судья же, будучи человеком не робкого десятка, сориентировался в ситуации достаточно быстро.
– Скажи-ка мальчик, как ты сюда проник, и почему тебя не тронули черти?
Прижав покрепче к себе маленького Эмико, Рюноскэ ответил:
– Я пришёл к господину Танака, чтоб забрать своего брата. Малыш потерялся, а господин Танака его нашёл и любезно сообщил нам. До утра я ждать не мог, так спешил увидеть поскорей нашего Эмико, что, получив весть, сразу прибежал сюда.
–А как же черти тебя пропустили? – не унимался судья.
– Какие черти? – мальчишка напустил на себя глуповатый вид. – Никаких чертей я не видел. Постучал в заднюю калитку, негоже простолюдину ходить через парадный вход, мне открыл какой-то прислужник, я и вошёл. Правда, прислужник показался мне страхопудилом, высокий такой, рожа красная… Но кто я такой, чтобы обсуждать слуг уважаемого господина Танака. Он волен держать на службе кого угодно, хоть самого чёрта.
– Ва-ва-ва… – замотал головой Гомбей, от ужаса, ничего членораздельного из его рта не выходило.
А Рюноскэ давай кланяться ему:
– Спасибо, спасибо, что приютили нашего Эмико.
Судья, озабоченный собственным спасением, продолжал расспросы так удачно подвернувшегося мальчишки:
– Так ты говоришь, что в саду только один слуга?
– Нет, ваша честь, вовсе не один. Много. Три… Нет пять… – Рюноскэ растопырил четыре пальца, пусть думают, что он совсем дурачок, с дурака и спрос меньше.
– Эй, Гомбэй, – судья подергал хозяина за широкий рукав, – ещё выходы из дома есть?
Трясущийся студнем Гомбей опять замотал головой, отрицательно помахал рукой, попробовал что-то сказать, но только икнул.
– Значит, из дома нам не выйти, – подвел итог судья.
Стоны