деревни на площади. О-Куни пошла купить кое-что по хозяйству и взяла Эмико, пусть посмотрит на воздушных змеев, на попугаев в бродячем зверинце.
Там-то и произошло несчастье. Стоило только О-Куни отвернуться, как Эмико-тян исчез. Вот только что стоял, указывал пальчиком на пеструю птицу, лопотал что-то свое, словно разговаривал с ней, и раз – исчез, испарился подобно призраку. Уж не мать ли, юки-онна, забрала его? Такая мысль непрошенным гостем скользнула в голову О-Куни. Но она тут же отогнала её, бросилась опрашивать торговцев и прохожих. Хватала за рукава: «Не видали ли мальчика, маленького совсем, с бумажным карпом на палочке?» «Нет, нет…» – было ей ответом. И вдруг одна старушонка, что просила милостыню, сидя возле лотка с печёной рыбой, сказала:
– Видела. Его унес высокий человек в одежде слуги. Малыш сосал сладкий леденец, – старуха причмокнула губами, забормотала, – вот бы старой Сусики такой леденец… Да кто подаст… Лишь корки да объедки… А леденец…
О-Куни перебила её:
– Скажите, почтенная, что за человек? Может, вы знаете, чей это слуга? Куда он пошел?
Продолжала бормотать, мечтая о сладком леденце, потом словно очнулась:
– Что? Нет, чей слуга не знаю, милая. А пошел туда, – махнула сухонькой лапкой в сторону главной улицы деревни.
О-Куни кинула ей пяток медяков, и побежала по улице.
Здесь стояли самые лучшие, самые богатые в деревне дома. Тут жили торговцы, начальник местной стражи, судья. А ещё тут был трактир. Как же без него? Туда-то она и бросилась первым делом. Расспросила всех, кто сидел над мисками лапши, кто ловко прихватывал палочками сасими с угрём, кто пил чай под неспешные разговоры. Без толку. Зашла в кухню, может, хозяйка видела мужчину с маленьким мальчиком на руках. Нет. Значит, в трактир похититель не заходил. Куда же он мог деться? Зашел в один из домов или, пройдя вдоль улицы, вышел к заставе и покинул деревню? Стражи возле заставы не было, все ушли поглазеть на праздник мальчиков. О-Куни опустилась в пыльную придорожную траву, и расплакалась. Потом ей пришло в голову, что высокий человек лишь померещился нищей старухе сослепу, а Эмико просто пошёл домой. И она побежала обратно.
– Аими-сан, Эмико-тян вернулся? – с порога закричала О-Куни.
Но свекровь лишь удивленно подняла брови:
– Нет.
Завыл на дворе пёс. Горе пришло в дом.
Едва бабушка закончила свой рассказ, в дом вошёл Кента-сан. Глаза обеих женщин с надеждой обратились к нему, но тут же потухли, лицо деда было печально. Он безнадёжно махнул рукой:
– Ничего. Стражники обыскали все трактиры и лавки, прошли полем за деревней. Эмико нет нигде, ни живого, ни… – продолжать он не мог, закрыв лицо ладонями, разрыдался.
Как же так? Даже стражники не смогли помочь.
– Чубантай, – Рюноскэ прищёлкнул языком, – пойдем-ка. Ты найдешь Эмико, я верю.
Пёс встряхнулся и вслед за мальчиком вышел во двор.
– Ищи, ищи, Чубантай, на тебя вся надежда.
И пёс понял, что от него требуется, уткнул нос в землю, покружил на месте, разбирая нити запахов, и потрусил на