он, громад…
– Громад? – зажмурился тот на мгновение, представляя все сказанное. – Но что есть такое громада?
– Это то, каким ты становишься, преодолев немыслимые для себя прежнего трудности. Только обладая железной волей к победе, человек перешагивает через самого себя. И забарывает те трудности, что еще вчера казались ему немыслимыми и невозможными…
Рекс услышал мерный шаг. Ровный и четкий ритмичный топот, что приближался откуда-то со стороны горизонта. Там поднимались пылевые тучи – верный показатель того, что на это тихое место под вековым дубом надвигалась невероятная масса. Масса необычная и стройная, собранная из рядов одинаковых и ровных. Рядов безликих, и объединенных по какому-то не слишком ведомому, словно искусственному принципу. Они гремят латным железом, и вздрагивают под этими рядами громадные черные дикие и пышущие паром кони. И все это войско надвигается с топотом, с шумом и содроганием земли, как что-то невероятное, необъятное, как непостижимая и непобедимая сила. И при одном лишь взгляде на эти черные полчища, на бессметные и безликие воинства под черными знаменами с черепами и крестами приходит осознание, что нет наверняка на свете силы, способной побороть эту железную и вооруженную до зубов армаду. По полю медленно ползут ромбовидные громадные танки, лязгая гусеницами. И под рык их моторов сильней дрожит земля. Все это от горизонта и до горизонта. Сплошная стена, одеяло, что закрывает половину мира, делает его невозможным для полноценных фантазий, ведь что бы ты не представил, там будут эти железные солдаты, эти танки, и эти безликие металлические лица, кресты и черепа, которые покрывают под собой весь видимый и не видимый простор.
Рекс боится. И он отступает на шаг, на два, на три или десять. Он отступает к дубу, боясь того, что это полчище просто втопчет его в землю, не оставит от него ни единого следа, и сотрет под копытами своих черных лошадей даже воспоминания о нем. Но вдруг что-то заставляет его остановиться и повернуться.
– … Забарывает трудности… – повторил голос, отпустив плечи. – …Немыслимые… И невероятные!
Вызов этой армаде был брошен. И вызов заставил армаду остановиться, прекратить трясти землю поступью своих коней и своих бронемашин. Возле ветвистого дуба возвышался всего один единственный наездник. И под его пышными черными усами была широкая вызывающая улыбка. Гнедой его конь так и поднимался на задние свои копыта, показывал недюжинные брюшные мышцы, тряс своей необычайно длинной гривой и своим ржанием вызывал недругов на поединок! Но всадник был смел и грозен лишь тем, что сохранял лицо недопустимо спокойным перед явно превосходящим по численности врагом. Он улыбался ему, умело держался в седле. Вцепился в рукоять своей шашки, и прищуренным взглядом смерил тот черный от недругов горизонт, что был перед ним.
И вдруг Рекс почувствовал, что в этом человеке, в этом безымянном наезднике, с почти оголенной уже шашкой, и есть другой, более мощный и стойкий фронт,