сутки напролёт, чего он стоит!
Но даже невзирая на неприязнь к Виталу, становилось не по себе от суровости вынесенного приговора. Размышления о том, что в гильдийских порядках далеко не все гладко, занозой засели в сознании.
Он допил вино и направился убедиться, достаточно ли хорошо выставлена охрана в порту на ночь, когда его едва не сбил с ног блондинчик-кузен виконтессы:
– Капитан! Какое счастье обнаружить вас! Селин пропала! Клянусь, что видел её здесь час назад. Мы с Брутом с ног сбились искать её!
Из пепла
Пошатываясь то ли из-за игристого, то ли от земли, что всё ещё не вернулась под ноги после стольких месяцев плавания, де Круа вышла из шумной резиденции. Пахнуло предгрозовой свежестью. Она подняла воротник бушлата юнги, доставшегося от Дафны, надвинула шляпу на глаза и, минуя стражников, быстро смешалась с веселящимися горожанами на площади перед дворцом. На столах с угощениями и кувшинами для жителей Новой Вердены весело горели светильники из цветного стекла, и оттого очертания статуи посреди площади казались совсем тёмными. Ликование толпящихся простолюдинов резало слух.
Назойливые мелодии уличных музыкантов, под чьи лютни, гармонь и флейты отплясывал подвыпивший народ, слились в фоновый шум. Чужие улыбки и смех битым стеклом лишь усиливали боль внутри.
В сгущающихся сумерках становилось всё сложнее ориентироваться, и Селин поспешила побыстрее скрыться в первом же переулке от чужих глаз.
Несмотря на густой аромат смолистой необработанной древесины, после безграничья океанского воздуха Новая Вердена казалась слишком душной. Из-за бурного строительства над домами то и дело высились голые леса, торчали доски, зияли бреши в покрытиях крыш. Но, созвучные глубоким ранам кровоточащей души, они виделись следами распада, и никак не развития.
Замотанная в плащ по самые глаза де Круа поёжилась и зашагала прочь. В темноту.
Шум городской суеты стихал где-то позади в заходящих лучах солнца.
Торговцы спешно закрывали лавки. Молотки строителей больше не стучали, как днём. Прохожие, пошатываясь, разбредались по домам.
В одинокой кузнице всё ещё звенела наковальня, и в подступающую темноту отпрыгивали искры из будущего меча, а может быть плуга, горящего оранжевым металлом.
В окнах зажигались огни.
Селин свернула в Портовый Район, где дышалось намного легче, невзирая на запах гари и рыбного рынка. Плеск океана и крики чаек успокаивали. На пристани она прошлась по деревянному причалу до кромки воды и уселась, свесив ноги. Над горизонтом низко стояла красноватая, почти розовая, звезда, такая яркая, что её свет спорил со светом портового маяка.
В сгустившихся сумерках Селин стала невидимкой. В это время суток до слуха доносились голоса редких мореходов, несущих свою вахту.
На мгновение показалось, что слышится тот самый, чуть развязный, голос. Обернувшись, она разглядела вдали спину коренастого моряка, который абсолютно не имел ничего