зачерпнул его холодными пальцами и увидел нечто черное. На примятой траве лежала большая дора. Она была неживой, должно быть замерзла ночью. Молчун бережно взял ее на ладонь. Тонкие черные крылья, подернутые мелким пушком и покрытые маленькими зелеными точками. Это редкая дора, таких в Разнотравье не водилось. Лис бережно поднес ко рту и попытался согреть дыханием. Внезапно скрученные усики дернулись и крылья развернулись. Одно из задних крылышек было надломлено и, когда дора встала на лапки и заерзала по ладони Молчуна, кусочек черно-зеленого вымазанного в пыльце крылышка отломился. Но она не обратила на это внимания, потопталась и вспорхнула вверх.
Лис проследил как она плавно удаляется; улыбнулся. Кусочек крыла, положил между страниц альбома. Молчуну хотелось взглянуть на портреты Сестер, которые мелькнули, когда он открывал альбом, но не стал. В сердце задребезжало что-то тоскливое. Лис сидел на колючей траве в большом озерном поле совсем один. Где-то далеко поднималось солнце, его выдавал чуть посветлевший край неба. Впереди был длинный день.
Тело казалось не отдохнуло вовсе. Ночь промелькнула, словно ее и не было. Лис сидел на земле, усталый. Нужно перебрать запасы, посмотреть, что осталось. Хотелось пить. Молчун стал вытаскивать вещи из рюкзака и раскладывать перед собой. Банка с ягодами вороньего дерева значительно опустела, рисовые страницы альбома вспухли от снега, топорщились, ветка вороньего дерева подсохла, Лис воткнул ее во влажную землю. Мешочек с золотишной пыльцой чуть звенел. Маленький круглый луналик приятно холодил ладонь. Лис покатал его в пальцах и спрятал подальше на дно рюкзака. В бутылку из-под грушевого вина было налито золотистое олехровое пиво. Молчун вытащил скрипучую пробку и сделал большой глоток. Терпкое, пряное – оно напомнило Лису недавнее застолье у Медвежьих Сестер. Казалось, это было так давно. Но ведь буквально позавчера сидел Лис с ними за одним столом, слушал песню Медовой Головы…
В широкие листы морской травы были завернуты токилийские лепешки. Морская трава подмокла от снега, стала тонкой, липкой. Свою светлую рубашку Молчун забыл на стуле в круглой комнате в доме Медвежьих Сестер.
Лис сделал еще глоток пива и стал складывать вещи обратно в рюкзак. Когда он дотронулся до альбома, внутри что-то будто зашевелилось, раздался чих и из страниц вылетело сломанное крылышко доры. Изумленный Лис поднял его, раскрыл альбом и увидел Калева. Маленький тощий взъерошенный он сидел в самом углу страницы.
– Привет.
Молчун смотрел на него во все глаза и во рту не было ни единого слова.
– Ну что? Можешь сказать «привет» или «будь здоров». – Калева потянулся, обхватил руками колени поджатых ног и сделал независимый гордый вид.
Лис подумал, что возможно, это ему кажется. Он так устал вчера, что усталость, перенесенная в сегодня, рождает ему вот такие видения. Но нет, Калева был настоящим.
– Как ты попал в мой альбом? – Молчун не знал как относится к этому внезапному