было такое варенье. Пойдем-ка вместе поищем. – сказала Агата, беря девушку под руку.
И Шанья решила, что всё обошлось.
*
Деревня гудела с большим размахом празднуя. Вечером на столах зажгли свечи, женщины укутывали теплыми покрывалами уставших детей. Они уже клевали носом, но всё еще хотели побыть подольше на празднике. Но когда дети, утомленные, перемазанные сладостями, окончательно роняли голову на грудь, их матери, подхватывали их в большом одеяльном свертке и относили в кроватки.
Когда стемнело музыканты отложили инструменты и затянули а капельно многоголосную песню. Старушки дремали, подперев головы руками.
На столе мерцали свечи, пламя подрагивало от легкого ветра.
Высоко вверху мигали звезды, то выглядывая, то прячась в медленных сизых облаках, казавшихся молочной пенкой на ночном черном небе.
Глава 11. Команда
Аркас шел на другой край деревни к дому Лиса. Туманы цеплялись за ноги. Под ним еще дремали длинные гибкие травы, склоненные первым самым ранним адамусом. Деревня крепко спала. Медленно раскачивались разноцветные ленты на заборах. Покачивались края белых скатертей, на столах стояли пустые кувшины, чуть звенели от адамуса глиняные кружки. Важный ришак, свесив хвост, развалился на краю стола. Рядом с ним были маленькие кусочки капака. Аркас ухмыльнулся – «вот обжора».
Старик присел на одну из скамеек и снял ботинки. Было приятно окунуть босые ноги в туманную синеватую тропинку. Шагов было неслышно, туманные сизые волны покачивались. Аркас не спешил. Ему не спалось, он вышел намного раньше, чем нужно. Уличная спящая тишина бодрила его, освежала. Деревня спала. Тихо покачивались свисающие скатерти. Ветра почти не было, он вяло трепал листы на спящих кустах, лениво раскидывал седые пряди волос старика, ветер словно сам никак не мог проснуться. Аркас брел медленно, смотрел вперед, где-то там чернел Лес. Гудел ли он, или дремал в начинающемся утре, старик не знал, но сейчас, глядя на размытое черное далекое, он его не боялся. Лес перестал был пугающим сегодня. В одночасье весь страх, который он порождал и наводил вот уже столько лет, исчез. Расплылся по туману, по синеватой утренней дымке – и осталось настоящее, манящее, неизведанное, забытое. Аркас захотел вспомнить.
Старик подошел к дому Лиса и опустился на крыльцо. Дверь наверняка была не заперта, но он не хотел заходить. Он, подперев косматую голову руками, сидел и смотрел вперед – а впереди было длинное бескрайнее поле, венцом, которого чернел Лес. О чем думал мальчишка Лис, сидя здесь по вечерам? Аркас скинул со спины тяжелый рюкзак. Из кармана широкой рубахи вытащил чубукул, набил его веретявой травой из изящного с шитьем мешочка, и запыхтел. Сладковатый дым крупными завитками стал подниматься вверх. Завитки рассыпались на клочки, на хлопья, терялись, растворялись. Старик задумчиво смотрел на Лес, потягивая чубукул. Вокруг светлело. Синева становилась всё тоньше.
Дросик подошел неслышно. Словно