река, светло-зеленый менялся глубоким синим, вкрапления белого и черного, вода была как живая. На зеленых холмах словно бродил ветер, вышивка была суетливой, казалось, можно было разглядеть растрепанные травы. Шанья провела рукой по наброшенным короткими стежками домикам.
– Это деревня моей матери, – сказала старушка, улыбнувшись, – называлась Раскада. Маленькая была деревня. Я в ней родилась.
Шанья изумленно посмотрела на Агату, затем отошла на шаг от ковра, всё еще не веря свои глазам.
– Да, была хорошая деревня. Я совсем ничего не помню, только по рассказам матери знаю как там было хорошо. Жить у большой реки, что может быть прекрасней. Вальды всё уничтожили. Все наши дома, выжгли все наши сады. Я была совсем маленькой. Жители поняли, что не выдержат очередного набега и решили уходить. Отец нес меня на руках, мы шли все вместе к темноте, и не знали куда шли. Утром, измученные, сделали привал. мы смотрели в ту сторону, где были наши дома, и видели длинные столбы дыма. Рыдали и радовались жители Раскады. Радовались, что сгорели только дома.
Агата смахнула слезинку с пухлой щеки. Шанья смотрела во все глаза на ковер и казалось видела дым, поднимающийся над вышитыми холмами.
– Я не знала, что ты выросла не здесь… Мне очень жаль… – Шанья растеряно перебирала край своего платья.
– Выросла-то я здесь, родилась в Раскаде. А выросла тут, в Разнотравье. – Агата подошла и приободряюще обняла Шанью за плечи.
– Этот ковер – карта? Карта Заречья?
– Ага, она самая, карта. Этот ковер ткала моя бабушка. Мама не могла бросить его в доме, на уничтожение вальдам, поэтому взяли его с собой. Но ковер был такой тяжелый, что родителям пришлось закопать его в поле, по дороге. Ой, ну и искали же его потом, – Агата задорно засмеялась. – С трудом нашли! Вот он какой, с историей. Я люблю его рассматривать – глядишь и на сердце теплеет. Вот и перенесла его в дом Дросика, пусть и тут тепло дарит.
Старушка бережно свернула ковер и понесла его в дом. Через несколько шагов обернулась и подмигнув, крикнула:
– Пойдем, у меня ветряника свежая заварена. Сама она себя не выпьет!
Шанья завороженная картой на ковре и рассказом Агаты, побежала за ней.
В доме сильно пахло пряностями. В остальном всё было как в тот раз, когда она с Аркасом пришли к Дросику с просьбой. Глиняные горшки и чашки звенели и немного светились.
Они сидели по разные стороны стола, пили душистый напиток, пар поднимался прозрачными завитками вверх и терялся в солнечных лучах. На столе стоял пузатый глиняный лошняк. Агата привстав со стула, открыла крышку и вытащила две лекарные свеклы, покрытые толстым слоем запеченой олехры. Одну она протянула Шанье, но та скромно замотала головой, опустила глаза и отхлебнула из чашки ветрянику.
– Как знаешь, – сказала Агата с полным ртом, перед этим смачно откусив свеклу. – А ты чего хотела-то? Не ковры же шла ко мне выбивать.
Шанья растерянно посмотрела на Агату. Она как-то не думала о том, что может не застать Дросика дома, и не заготовила заранее,