улажен, инспекторы вышли в небольшой садик, попытались телепортироваться на службу оттуда, но обнаружили, что тихое поле вокруг дома профессора доходит до самых границ его собственности и вынуждены были уйти на своих двоих. После них пожаловал худой нотариус с колким взглядом, собрал всех учеников в одной комнате и зачитал завещание, по которому дом и все его содержимое переходило к Мэтту.
– Простите, вы не перепутали? – Спросил Сэвидж и осекся под тяжелым ответным взглядом. – Я хотел сказать, у профессора ведь было три ученика, наверняка там еще что-нибудь написано. Алина, тебе видно отсюда?
– Своей ученице, Алине Лихолесовой, я завещаю книгу волшебных рецептов и учебник по этикету. И то и другое ей понадобится. Моему старшему ученику Чарльзу Сэвиджу Третьему я хочу передать теплый привет и наилучшие пожелания. Дата, подпись, Рю Хельм.
– Это возмутительно!
– Ну, Мэтту дом нужнее, – пожала плечами Алина, – я вообще рассчитывала максимум на открытку с ядовитой отповедью.
Нотариус ушел, а Сэвидж возмущался еще часа два, пока Виола не отвела его в сторонку и не потрясла за мантию, после чего тот пошел к себе в комнату собирать вещи. Мэтью как-то оторопел от подобной прыти, не собирался он выставлять Сэвиджа за дверь, но не бежать же следом с просьбами остаться? Это было бы глупо и, хуже того, бесполезно.
Мэтью поиграл в руках стопкой ключей, которые достались ему вместе с остальным барахлом, и пошел в кабинет профессора. Это все еще казалось немного святотатством, и он долго мялся у обитой кожей железной двери, но Хельм не воскрес и не оттащил его оттуда за ухо, поэтому Мэтью всунул ключ в замочную скважину и с усилием повернул его. Вспыхнула дополнительная защита башенки, демонстрируя долгую каллиграфическую вязь чужого подчерка. Хельм был не самым приятным человеком, но его записи всегда были четкими, аккуратными и написанными с любовью. Быть может, только магию он и любил по-настоящему. Мэтью дернул дверь за ручку и шагнул внутрь. Там было темно и тесно. Высокие заставленные книгами шкафы до самого потолка давили. Портрет самого Хельма смотрел с противоположной стены с осуждением и ехидством. Мэтью понятия не имел, насколько нужно себя любить, чтобы повесить в кабинете автопортрет, но знал, что за ним располагается стенной сейф. Он подошел, коснулся рамы, и понял, что изображение трансформируется. Парадный портрет Хельма сменился общим планом, на котором были изображены седоволосый мужчина в старомодной одежде, девушка в ученической мантии и молоденький дракон размером с корову. Мэтью пожал плечами, отпер сейф, достал две плотные пачки купюр, перемотанных бумажкой. На одной было написано «обучение, Алина», на второй «обучение, Сэвидж». Третьей пачки со своим именем Мэтт не обнаружил. Он всегда думал, что служба опеки что-то платит профессору, но, похоже, ошибался.
Стоять посреди кабинета профессора сразу стало как-то еще более пусто, и Мэтью поспешил вниз. Он вернул Алине ее деньги, но та только неловко вложила пачку обратно в его руки.
– Эй, Мэтти, я не голодаю. Тебе надо