чей портрет?
– Джек Лондон. Сам рисовал. Правда, он на меня смахивает, – сказал я, усмехнувшись.
– Я его не читала, – ответила Юля. – Я больше стихи люблю: Асадова, Друнину, Роберта Рождественского – современных.
Она была в зеленом платье, которое мне очень нравилось (о чем я однажды даже обмолвился). Юля уютно устроилась на стуле, поставив ноги на подставку, и постепенно оттаивала от уличного холода. Ее волосы распушились, и она поправила их руками.
– А где твои родители? – спросила она.
– В гости пошли.
–Так что же мы сидим? Давай курить!
Мне стало неловко:
– Ты знаешь, я, как бросил, стараюсь дома не держать, чтоб не втянуться снова. Хотя… стой…
Я полез в свой выходной пиджак, висевший здесь же, на вешалке, достал из потаенного кармана измятую сигарету и, разгладив ее мягкое тело, подал.
– Я тебе оставлю, – сказала Юля.
Я хотел было отказаться, но новая мысль зажгла меня нетерпением…
Она закурила, шумно выдохнула, и дым размыл ее лицо голубоватыми лоскутами, защекотав в моих ноздрях.
– А что тебе нравится у Друниной? – спросил я.
– Это:
Мы любовь свою схоронили,
Крест поставили на могиле.
«Слава Богу!» – сказали оба.
А любовь вдруг встала из гроба,
Укоризненно нам кивая:
«Что ж вы сделали? Я живая!»
Она читала, глядя на девушку на стене, и в ее голосе сочилась необъяснимая грусть. Окончив, Юля сделала глубокую затяжку и передала мне дымящуюся сигарету: легкая влага на фильтре, наконец-то, коснулась моих губ… Мой план сработал!
Она смотрела печально перед собою, хотя мыслями, наверное, была далеко. А я делал глубокие затяжки и не знал, что сказать. Жалость рвала мое сердце, и я выдал идиотское предложение:
– Давай я с Лавсаном поговорю по-мужски?
Юля быстро взглянула на меня и сказала:
– Зачем? Уже все кончено. Я могу быть у него только в качестве этой…
– Любовницы?!
– Да, – сказала она, и по интонации я понял, что она хочет быть его любовницей! – Ладно, проехали! А что тебе из стихов про любовь нравится?
– Мне? – растерялся я. – Маяковский:
Любит? Не любит? Я руки ломаю
И пальцы разбрасываю, разломавши…
Так рвут, загадав, и пускают по маю
Венчики встречных ромашек.
– М-м… Забыл, – запнулся я, но потом продолжил:
Уже второй – должно быть, ты легла,
А, может быть, и у тебя такое.
Я не спешу и молниями телеграмм
Мне незачем тебя будить и беспокоить.
Как говорят, инцидент исперчен:
Любовная лодка разбилась о быт,
С тобой мы в расчете, и не к чему перечень
Взаимных болей, бед и обид…
– Это неоконченное, в блокнотике после смерти нашли. Может, он дописывал его перед тем, как застрелился…
– Объяснились… – сказала с улыбкой она. –