как у змеи! – юный хохот готов был добить её твердое выражение лица.
Вовремя пришла Адель, которая забирала угощения к столу с молчаливой с улыбкой на лице – она рассказывала глазами о празднестве, как о удачном цирке – от такой новости озорства в кипящем местечке только прибавилось.
Через десять минут гул кухонных приборов и плит прекратился – просторнее дышалось. В столовой начинался ужин, но Дэниел, не изменяя принципам, отказался выходить к гостям: «Не вижу смысла являться народу ради дебатов о превосходной утке, которой не хватает замены брокколи на тёртое яблочко или цедру лимона при мариновке. Но господа, выпьем за здравие хозяйки и процветание Лимфреи!»
– Ох, видимо вы переборщили с бокалом вина… – хихикала Клара.
– Ничуть, мне просто хорошо, – так он признавался в её правоте. – но факт остается фактом!
Дэниел не чурался проводить последнюю трапезу с приятной женской компанией, наслаждавшаяся жареной картошкой со свининой и остатками пирогов с завтрака. Между едой Адель болтала о развернувшихся страстях, которые удалось остальным пропустить: Элоиза нечаянно опрокинула бокал на будущую свекровь – весомая причина поймать во рту смешинку.
Как-только прощальный вечер в честь с отъезда мадам Джойс в Атлант подошёл к концу, Дэниел помогал домывать посуду и приводить кухню в порядок. Глубокой ночью он поднимался из столовой в комнату. На диване валялся пиджак двадцатишестилетнего Ирвиса О'Кардо – любовника бывшей хозяйки: он оставлял всего себя ей, как днём, так и ночью, лишь бы побыть под надёжным тылом опытной и состоятельной женщины.
Только в третьем часу комнаты погрузились в полную спячку. Тяжёлым вздох улегся в кровать и заснул от мысли о заботах завтрашних дней.
3
Большое окно в кабинете покойного Ригэма Джойса наглядно описывало ясную солнечную погоду первого облегчённого выдоха Дэниела. Серо-зелёный электрокар до речного вокзала в Глериффе подавался согласно расписанию. Мадам Джойс, в приказном тоне распорядилась загружать багаж, сдержанно нервничала, пока её любовник вальяжно стоял, ожидая счастливой участи наконец-то отправиться из Лимфреи в Нью-Айленд4 – центр экономического и политического мира, в который стремились самые перспективные, или недальновидные, но зажжённые упрямой мечтой провинциалы.
Адаптироваться в Грейтфелльской республике удавалось не каждому – всё-таки жёстко регламентированные условия продуктивности и нано-индивидуализации убавляли спесь у приезжих граждан с других частей света Объединенной Республики там приживался весь цвет современной науки, юриспруденции и политики. Места в Нью-Айленде были необыкновенные, как рассказывал Ригэм Джойс, когда маленький Дэниел интересовался его частыми поездками. В столице держалась половина мирового капитала на планете, тамошняя жизнь значительно отличалась от незамысловатой самобытности республиканских коммун.