его владельца Роара Къерульфа изготовить что-либо подобное по русскому образцу. Хитрый Роар, желая угодить начальнику, не мудрствуя лукаво, сгонял в ближайшее воскресенье на снегоходе в Баренцбург и за бутылку виски купил там литровую банку этого зелья. Теперь он раз в неделю вручает губернатору баночку «изготовленной им по рецепту» русской горчицы с фирменной этикеткой своего ресторана. Юнглинг однажды расхвастался своим достижением перед русским гендиректором «Арктикугля» и подарил ему на память одну баночку совместного норвежско-русского продукта.
А что если губернатор увлечется теперь и чесноком? В посёлке явно будет трудно дышать.
– Эйдар, дабы достоуважаемые члены парламента на практике прочувствовали плоды своего государственного подхода к экономии бюджетных средств, организуй им соответствующее питание, скажем… ну… в пределах того, во что Андерсену обходится содержание одного арестованного. Ха-ха-ха!
– У них будут свои командировочные.
– Командировочные? Не смеши, Эйдар, я знаю, куда пойдут их командировочные. Я сам был однажды членом парламента и в командировках всегда рассчитывал на угощение. Хе-хе-хе… Ну, да ладно… У кого есть ещё что доложить? Всё? Хорошо, все свободны, кроме Арне Якобсена.
Якобсен, будучи Горным мастером, чиновником с международным статусом, наблюдавшим за правильной эксплуатацией полезных ископаемых на Шпицбергене, формально не подчинялся Юнглингу и должен был быть независимым экспертом, но на практике, конечно же, больше радел за норвежскую сторону.
Губернатор опять задымил сигарой и плеснул ещё кофе для себя и горного мастера.
– Ну что, Арне: как ты прокомментируешь активность русских в долине Рейндален?
– Я беседовал с господином Трегубенко. Он, что называется, хлопает пустым мешком по кустам3, но ничего конкретного не говорит.
– То есть?
– Утверждает, что первоначальная оценка обнаруженных запасов была завышена и что, после того как они сделали замеры с применением новых приборов, полученных из Москвы, оптимизм их в значительной степени угас.
– А что говорит директор Коршунов?
– Коршунов, наоборот, говорит массу вещей, но ни слова о буровых работах. Ссылается на то, что его не посвящают в детали.
Норвежцы знали, что между директором шахты донбасцем Коршуновым и представителями треста «Арктикуголь» шла постоянная подспудная борьба. Борьба шла с переменным успехом: у Коршунова были ресурсы, включая продукты и алкоголь, а у представителей – власть.
– Всё это выглядит довольно подозрительно, – задумчиво произнёс Юнглинг, заволакивая комнату густым едким дымом. – Ты пролетал на вертолёте над местом?
– Да, конечно, но разглядеть что-либо интересное не удалось.
– Ага. Что ты предлагаешь?
– Могу, в конце концов, как горный мастер посетить месторождение официально, но тогда мы насторожим русских и…
– Они