печально то будет, достойный… – вздохнул Бурый сочувственно.
– Есть какие известия может про братову дочерь твою? – спросил Фреки у Бурого.
– Да, отец – есть что про Майри? – с надеждою в голосе следом спросил того Айнир.
Доннар нахмурился.
– Не бередь лучше сердце напрасными тщеньями, сын… Была бы жива она – первый ты то бы узнал от меня…
– Как дядя Мейнар? – спросил отца Айнир.
– Жив и крепок, хоть в битве в союзных уделах был сшиблен с коня и едва не затоптан в сражении. Шлёт тебе свой привет, как просил передать.
– А как Бундин его – что слыхал ты о нём? – сын вдруг вспомнил о родиче Храттэ.
Доннар пожал лишь плечами.
– Вроде в дому, там оставил его подле скригги сам Мейнар.
– Это тот самый – сестры его сын? – негромко спросил вдруг у родича Фреки.
Бурый кратко кивнул.
– А которой? – переспросил у Храттфеттура Айнир, вмешавшись в их речь, – той, что в сваре с Хатгейрами была причиной той бойни – так я слыхал? Из-за неё тогда дядя Высокую Твердь дотла выжег?
– В Хатгейрде тогда… – начал было рассказывать Бурый – но его перебили. Скрипнула дверь, и в покой заглянул юный служка.
– Почтенный – опять ему худо…
Доннар согласно кивнул.
– Скоро буду. Иди к нему, Гуннор.
– Как скригга наш нынче? – спросил Фреки у Доннара – догадавшись, о ком говорил паренёк.
Бурый хмуро молчал, тяжело скрипнув челюстью.
– Сам увидишь ты скоро всё, родич. Пойдём, навестим его…
Ветер веял над лесом, и несколько укрывшихся в кустах на опушке людей коротали свой час в ожидании, отдыхая перед обратной дорогой за чистым пригорком, закутавшись в тёплые плащи, подстелив под себя колкий лапник от хвой. Лишь пара дозорных стерегла их покой, да ещё двое из них залегли на меже с луговиной, наблюдая за дальним простором. Костра они не разжигали, дабы запах от дыма не смог бы смутить никого из случайных тут путников, кто мог странствовать мимо. В распадке в лесу тихо фыркали кони, поедая овёс из намордных мешков. За деревьями встал небольшой перекат, весь прикрытый ветвями.
Невысокий воитель в потрёпанной стёганке, по виду и цвету волос сам из кийнов Помежий, закончив малую нужду под кусты закидал ногой землю поверх, чтобы меньше был запах – а затем вновь улёгся на плащ, обернувшись к соседу. Тот, выше ростом и крепче за земляка, был сам рыж как ольха – как у жителей самых восточных уделов – пристально наблюдая за пустошами и вслушиваясь в тишину.
– Слушай, Стозубый – а как ты хоть пасть себе чистишь? – спросил у того невысокий, хлебнув из дорожного меха глоток терпкого сливового хмеля.
– Как и ты – только тришды подольше… – шепелявя, негромко ответил второй – не отрывая пристального взгляда от пустошей, где вилась вдалеке за холмами дорога до круч и отрогов Стейнха́ддарфъя́ллерне.
– А язык тебе зубы не трут? – не умолкая любопытствовал низкий.
– А бышь мошет четырешды